Диссидент Ковалёв всегда ненавидел людей в погонах – они противились развалу СССР, и пока не дают расшатать Россию Вся Россия скорбела 14 сентября – в день авиакатастрофы в Перми, когда погибли десятки людей, в том числе и Герой России генерал-полковник Геннадий Трошев. Поэтому не иначе как откровенным юродством в эфире «Эха Москвы» спустя какие-то часы после трагедии прозвучала фраза диссидента-общественника: «Если бы этот генерал оказался волею судеб каким-нибудь военачальником в Тбилиси, он сейчас был бы символом геноцида с кремлевской точки зрения, а поскольку он в Чечне бесчинствовал – он, следовательно, Герой России…» Этот Ковалев – бывший советский диссидент, а ныне председатель правления «Российского историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» и по совместительству президент так называемого Института прав человека. Кто-то именует его «узником совести» и «живой легендой» правозащитного движения, но в массовом сознании российских граждан еще с первой чеченской кампании укоренилось другое прозвище – «гаденыш», – изначально, правда, ему не предназначавшееся. С легкой руки генерала армии Павла Грачева это прозвище устоялось в народе и стало нарицательным для определения такого типа людей, которые критически воспринимают любое пробуждение русского национального самосознания, а, чуя запах политической наживы, охотно приторговывают национальными интересами России. Как-то, отвечая на вопрос о том, в чем состояла общественная польза от его правозащитной деятельности, Сергей Ковалев пафосно заявил: «Мы заплатили свободой за то, чтобы вся страна стала другой. Очень скверной, но другой. Не Советским Союзом». К числу самых важных достижений первых постсоветских лет Ковалев причислил принятие более демократической по сравнению с советской Конституции, начало судебной реформы и «короткий период свободы» для отечественных СМИ. Однако люди в погонах привыкли к конкретике, и они хорошо знают – ничто не мешало Ковалеву и его компании заступиться за наших несправедливо осужденных военных – Аракчеева и Худякова, Ульмана и его товарищей, за Буданова. Например, в ходе процесса над полковником Будановым вся страна с содроганием наблюдала за тем, как судьи умышленно игнорировали результаты нескольких судебно-медицинских экспертиз, отправив отбывать наказание психически нездорового человека. Но «правозащитники» почему-то закрыли на это глаза, как, впрочем, и на отмену нескольких оправдательных вердиктов, выносимых судами присяжных в отношении вышеназванных военнослужащих и их товарищей по несчастью. А что мешало Ковалеву с началом чеченской кампании если не целиком встать на сторону военных, то хотя бы постараться выступить в качестве объективного арбитра на поле информационной войны, развернувшейся на страницах печатных СМИ, в теле- и радиоэфире? В поисках ответа на этот вопрос можно было бы, конечно, ограничиться короткой отговоркой – мол, кто платит – тот и заказывает музыку. Тем более что в какой-то степени это действительно так: автономная некоммерческая организация «Институт прав человека» была учреждена в конце 1996 года Российско-Американской проектной группой по правам человека. Проекты ИПЧ осуществляются при спонсорской поддержке заокеанских спонсоров, Совета Европы, правительства Швейцарии и международной Ассоциации «Дорога Свободы», которая зарегистрирована в этой же европейской стране. Финансовую поддержку обществу «Мемориал» в целом или его отдельным проектам тоже оказывают преимущественно зарубежные организации: Фонд Сороса (США), Фонд Форда (США), Фонд им. Генриха Бёлля (ФРГ), Фонд имени Конрада Аденауэра, Фонд Джексона, Фонд им. Стефана Батория (Польша), Ассоциация «Дорога свободы» (Швейцария), Фонд им. Ханса Бёклера (ФРГ), Институт социальной истории (Нидерланды), Колумбийский университет (США), Фонд поддержки демократии (США), Фонд им. Бредли (США), Фонд Гугенхейма (США), Общественный архив рассекреченных материалов (США), Фонд им. Ланде (Нидерланды). Но ведь для того, чтобы столь продолжительное время водить многомиллионное российское общество за нос, морочить согражданам-обывателям головы, внушая мысли о «правильности» своих взглядов, мало получать солидные зарубежные гранты – нужно еще иметь и добротную идейную основу. Ковалев очень любит цитировать высказывание академика Андрея Дмитриевича Сахарова: «Каждый должен делать то, что он умеет. А что, собственно говоря, умеет делать интеллигенция? Она умеет делать только одно: строить идеал. Вот пусть она этим и занимается». Думается, что как раз своеобразное понимание Ковалевым «политического идеализма» «помешало» ему вместе с подельниками отстаивать права служивых как во всех вышеперечисленных судебных процессах, так и в других случаях. В проекте «Омбудсман в России», размещенном на сайте Института прав человека, в частности, говорится: «Институт омбудсмана-уполномоченного по правам человека призван способствовать установлению в обществе такой системы ценностей, когда права личности, права человека оказываются приоритетными при решении всего комплекса социальных проблем. Этот ценностный приоритет сегодня еще весьма слаб и по большей части декларативен – по сравнению с традиционными для России коллективными ценностями и представлениями о государственной целесообразности, которыми по-прежнему руководствуются представители власти». Судя по всему, Ковалев (с подачи, разумеется, его зарубежных спонсоров) изначально строил свою деятельность на противопоставлении ценностных приоритетов: «прав личности, прав человека» – «коллективным ценностям и представлениям о государственной целесообразности». Приведу также предположение, отчего Ковалев предпочел выстраивать новую систему ценностей, отрицая уже не советский строй, а существующие геополитические и национальные интересы нового российского государства. Как это ни смешно звучит, но, видимо, сказалась «узкая профспециализация» доморощенного диссидента – плоть от плоти продукта СССР: выросшего в советской системе, боровшегося с советской системой и не имеющего «буржуазно-соглашательского» опыта правозащитной деятельности. Это уже психология и за неимением другой Ковалеву ничего не остается, как вступать в отрытую конфронтацию с существующими ныне госструктурами постсоветской России. В своих выступлениях он и сам этого не скрывает: «Я убежден, что сейчас мы переживаем глобальный (а это значит – общемировой) политический, но гораздо более – правовой и нравственный кризис. И как это часто бывало в новейшей истории, наша страна – арена такого, не будем выбирать выражений, клоунского, издевательского, гротескного отображения этого кризиса. Лицемерие политиков – вещь общеизвестная, это и есть реальная политика. Но знаете, есть одна страна на белом свете, где лицемерие не знает границ. Мы живем в стране, где постоянно происходят имитации. Наше государство имитирует все». Что же касается военнослужащих, против которых были выдвинуты сфабрикованные обвинения в убийствах «мирных» чеченцев, то они не попали под защиту того же «Мемориала» в том числе и потому, что являлись государевыми людьми, то бишь, по мнению Ковалева, винтиками того большого государственного механизма, с которыми все эти годы сам «правозащитник» последовательно боролся. И если руководствоваться таким пониманием «политического идеализма», становится понятной и логика всех высказываний и поступков Ковалева, начиная с первой чеченской кампании по наши дни. Сергея Ковалева, в свое время неоднократно выезжавшего в Чечню, вспоминали многие бойцы. Вот что рассказал непосредственный участник боев в Грозном в январе 1995 года бывший заместитель командира батальона Александр Петренко: «Через несколько дней после того, что произошло, когда разбили бригаду (131-ю омсбр из Майкопа, – Прим. авт.), я прибыл в Моздок. И вот в Моздоке, в госпитале женщины плакали, когда вышли пацанята – 20 человек, кастрированные, изнасилованные. Как эти женщины рыдали! Он в эфире говорил: «Я правозащитник, ребята, я Сергей Ковалев, беру на себя ответственность – выходите, сдавайтесь и вас сейчас на машинах вывезут в ваши части – потому что вас командиры подставили…» И прочее, прочее. А на самом деле, когда они вышли, их взяли в плен, потом этих пацанов построили… Первому надрезали горло. Выпил кровь этот чеченец, он небольшого росточка был, размазал по лицу и вот с кинжалом прошел перед всеми. Потом их по очереди насиловали и кастрировали, а затем отпускали. Кто-то от гангрены умер. Дальнейшей судьбы их я сейчас не знаю, но сомневаюсь, что они счастливы и нормально живут… Потом мы уничтожили этого человека, который непосредственно в этом участвовал. Потом уже, когда второй раз зашли на территорию Чечни». Валентину Прокопенко, бывшему заместителю начальника разведки ВДВ довелось лично лицезреть Ковалева непосредственно в районе ведения боевых действий в Грозном. «Правозащитник» призывал десантников к прекращению боевых действий с боевиками, но разговора «по душам» у «правозащитника» с десантниками не получилось. Даже спустя годы полковник ВДВ с возмущением в голосе рассказывал о сути предложений Ковалева: «Получалось, что мы, старшие офицеры, все предатели. Мы выполняли задачу, которую нам поставило правительство, оставаясь верными присяге, которую давали. И в то же время человек, обладающий статусом депутата-законодателя, призывал наших солдат стрелять нам в спину или сдавать нас чеченцам…». Наиболее полно описал одну из таких встреч Ковалева с военнослужащими в январе 1995 года бывший боец спецназа ВДВ Дмитрий Старый в очерке «Первая Чеченская: новогодний штурм» (№ 50 (67) «ВПК», 2004 г.): «Прибегает в подвал боец и кричит: "Товарищ майор, мы там трех "чехов" взяли, со стволами, с ними какой-то гражданский, вроде русский". Ну, я говорю: "Не знаешь, что ли, что с ними делать?" Боец чего-то мнется: " С "чехами" мы вопрос решили. А этот гражданский кричит, что он какой-то крендель. И, правда, у него удостоверение от Госдумы. То ли Коблов, то ли Копелев - фамилия. Может, и вправду из Думы. В общем, без вас решили не разбираться". "Ну, ладно, - говорю, - давайте его сюда". Слышу на лестнице: "Иди, иди, падла, а то как двину прикладом". Да, думаю, не обучены наши хлопцы политесам, это нам минус. А в ответ какое-то бормотание невнятное. Потом глухой удар - видно, по мягкому, и в подвал вкатился какой-то тип. Уже в возрасте. В засаленной беретке, в очёчках, в пальто с потертым каракулевым воротником. Не поймешь, чего такой гриб с боевиками тусовался. А физиономия очень неприятная, напуганная, а вместе с тем и наглая, очень редкое сочетание. Он - ко мне: "Вы здесь старший? Немедленно доложите, э-э-э, на каком, м-м-м, основании вы задержали, э-э-э, помощника президента и депутата Госдумы. Э-э-э, ваши солдаты, м-м-м, ударили меня. Э-э-э, вы ответите своей карьерой. Я посажу вас". И далее в том же стиле. Мне надоело это слушать, я и говорю бойцам: "Как вам не стыдно! Это чучело уже пять минут хамит вашему командиру, а вы стоите и рты разинули. Давайте, отведите его подальше отсюда, чтобы не воняло потом, если задержаться здесь придется". Смотрю, у него лицо полностью меняется, весь побелел, нижняя челюсть отвалилась и задрожала. На колени - бух! "Господин офицер, господин офицер, э-э-э, вы ведь не допустите этого!" Я-то, конечно, ничего с ним делать не собирался, уже было известно, что он действительно депутат, но наглость его возмутила, решил немножко спесь с него сбить. "Ладно, - говорю, - если грубить не будешь, то дядя тебя простит". И повел его в штаб корпуса. Он, как только увидел, что опасность миновала, вновь обнаглел: "Снимите маску, я хочу запомнить ваше лицо. Я хочу вас проучить". Ну, я ему: "Пока обойдешься, "духи" тоже очень хотят мое лицо запомнить". Уже потом я многое узнал о деятельности этого депутата. О том, как первого января он ходил к окруженным солдатам, уговаривал сдаться, уверяя, что это приказ президента России. И то, что тех солдат, которые ему поверили, потом зверски замучили. Иногда даже жалею, что отпустил его. Хотя, думаю, что про таких иуд Господь рек: " Мне отмщение. Аз воздам". А помните тот неожиданный всплеск эмоций тогдашнего министра обороны России генерала Грачева на пресс-конференции в Моздоке, когда войска вели тяжелейшие городские бои с боевиками в Грозном? Это прямодушие Павлу Сергеевичу потом долго припоминали правозащитники всех мастей, хотя, по сути, все им тогда было сказано правильно: «Эти восемнадцатилетние юноши за Россию умирали, и умирали с улыбкой. Им нужно памятники ставить, а их порочат. Вот этот.… Вот этот миротворец-депутат… Ковалев. Да ему клейма некуда ставить. Это враг России, это предатель России. А его везде там встречают. Этот Юшенков, этот гаденыш! По-другому нельзя сказать, хает армию, которая дала ему образование, дала ему звание. К сожалению, в соответствии с постановлением, он еще является полковником российской армии. И он, этот гаденыш, защищает тех негодяев, которые хотят развалить страну. Я лично этого не понимаю... Я не хочу сказать, что я вот такой уж единственный патриот России. Ну, вы видели сегодня в окопах – там все патриоты: 18-летние,19-летние, 50-летние. И погибают все – от рядового, до генерала, но никто не уходит с позиций». В книге Героя России Геннадия Трошева «Моя война. (Записки окопного генерала)» есть соответствующие тому публичному выступлению строки: «Павел Сергеевич – слепок армии. Он плоть от плоти наш. Мы вместе с ним верили и надеялись, ошибались и заблуждались, разочаровывались и стыдились и переживали за что-нибудь, по неведению содеянное. И если обозвал С. Юшенкова или правозащитника С. Ковалева – «гаденыш», то (не в обиду им будет сказано) абсолютное большинство военных так их и величало, да и до сих пор величает». Видимо, слова эти так глубоко засели когда-то в ковалевскую чувствительную душу, если даже смерть генерала не отвадила его от злопамятного желания напоследок хотя бы в словесной форме поглумиться над прахом человека, навсегда уже отошедшего в мир иной. Сегодня же о политической прозападной ангажированности Ковалева и его команды можно судить хотя бы по их заявлению, обнародованному на третий день военных действий в Южной Осетии, которое изобилует антироссийскими выпадами типа: «Сегодня правящая в России чекистско-чиновничья группировка – наследница советского руководства – совершила агрессию против независимой Грузии…Мы требуем немедленного прекращения агрессии против Грузии… Мы призываем Генеральную Ассамблею ООН, Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, Парламентскую ассамблею Совета Европы и другие международные институты рассмотреть вопрос о действиях российского руководства против Грузии». Под этой пропагандистской агиткой подписались 34 человека, включая самого председателя Российского общества «Мемориал». И еще: как ни относиться к Ковалеву, однако нельзя не разделить его озабоченности по поводу того, что наша страна стала ареной «клоунского, издевательского, гротескного отображения» правового и нравственного кризиса. Сергей Адамович – сам жертва такого явления, что особенно проявилось в его ответах слушателям в одной из августовских радиопередач «Эха Москвы». «– Вы не считаете, что настоящим правозащитникам все-таки надо открыто говорить о фактах геноцида? Пусть даже это будет 44 человека, пусть 100, пусть 50… – Позвольте мне тоже задать вам 2-3 очень коротких вопроса. Итак, правильно ли я вас понял, что предположение о масштабах жертв весит больше, нежели посчитанные жертвы?» «– А почему-то вы США не осудили. – Я вовсе не апологет американской политической системы и многих американских политиков, хотя в Америке у меня очень много друзей, в том числе имеющих положение, среди журналистов и правозащитников. Вы говорите о вещах, абсолютно несравнимых. Никакой Буш, никакая Кондолиза Райс и никто другой из американских политиков не имеет возможности врать так нагло и так много, как лидеры, сидящие в Кремле. Не потому что они много лучше, а потому что общество не дает им это сделать. Вы глубоко заблуждаетесь, говоря об управляемости американской прессы». «– Как вы оцениваете роль США в этом конфликте? Есть ли эта роль, и какое значение она имеет? – В нападении Грузии на Цхинвали? Я совершенно уверен, что никакой роли США в этом не играли. США высказали свою озабоченность и свое сожаление в связи с тем, что произошло. Конечно, США, когда развернулся всерьез военный конфликт, они старались предотвратить развитие…» Очевидно, что каждый из приведенных ответов можно классифицировать как симптом глубокого нравственного уродства. Радует одно – что в Южной Осетии Ковалев во время боев не появлялся, а значит кастрированных и обесчещенных солдат в рядах российской армии впредь тоже не будет.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках