Тезис о том, что следовало бы сдать фашистам Ленинград, обладает завидной живучестью. Чего только в голову не приходит псевдо-просвещенным гражданам. Видимо в связи с годовщиной прорыва блокады Ленинграда Наталья Иванова, известная как культуролог, критик и эссеист, заявила на пятом телеканале, что распоряжение Сталина не сдавать Ленинград было зверством. По её мнению, ничего бы страшного не произошло, если бы фашисты взяли город: «Никто бы Эрмитаж не уничтожал, безусловно, как не уничтожили Лувр». Столь явная дремучесть помимо жалости вызывает и вполне естественный вопрос к Ивановой: не могла бы она, прежде чем моделировать историю по своему разумению, припомнить список «бережно сохранённых немцами культурных ценностей», например, разграбленного и сожженного арийцами Петергофа. Как известно, немцы вывезли в Германию статуи Самсона, Волхва, Невы, тритонов, свинцовые барельефы Большого каскада, которые скалывали со стен, и тысячи музейных ценностей. Наибольший урон был нанесен Верхнему саду и Нижнему парку. А Большой дворец и дворец Марли и вовсе взорвали. Именно благодаря просвещенным немцам был разрушен и сгорел Павловский дворец, в парке которого вырубили 70000 деревьев. При отступлении немцев был сожжён Большой Екатерининский дворец в Царском селе, в котором они устроили госпиталь. Отчего-то и куда-то пропала Янтарная комната, подаренная Петру I королём Пруссии; по странному стечению обстоятельств это тоже совпало с отступлением гитлеровцев. В развалины превращён Фёдоровский Государев собор. Похожая участь ожидала и Ленинград. И вряд ли для Эрмитажа сделали бы исключение, как для Лувра, если в приказе Гитлера № 1601 от 22 сентября 1941 года «Будущее города Петербурга» со всей определённостью говорилось, что фюрер принял решение стереть город с лица земли, а «после поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населённого пункта не представляет никакого интереса». «…Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения», - гласила директива. Согласно показаниям генерал-полковника Альфреда Йодля во время Нюрнбергского процесса, немцы действительно не нужен был столь громоздкий балласт, который представляло для них население Ленинграда. Например, во время осады Ленинграда фельдмаршал фон Лееб сообщал, что потоки гражданских беженцев из Ленинграда ищут убежища в германских окопах, и что у него нет возможности их кормить и заботиться о них. На это фюрер отреагировал мгновенно, отдав приказ (от 7 октября 1941 года № S.123): «Не принимать беженцев и выталкивать их обратно на неприятельскую территорию». Причины подобного решения были продиктованы не сколько патологической жестокостью и ненавистью, сколько реалиями происходящего. На оккупированной немцами территории Ленинградской области голод был не менее страшным, чем в окруженном городе. Историк Максим Кустов в своей книге «Цена победы в рублях» приводит воспоминания жительницы Пушкина о том, как была налажена снабженческая программа на оккупированной территории. «Нет… самого необходимого. И наша прежняя подсоветская нищета кажется непостижимым богатством… население предоставлено самому себе. Можно жить, вернее, умереть, по полной своей воле. Управа выдает своим служащим раз в неделю, да и то нерегулярно или по килограмму овса или ячменя… или мерзлую картошку,- записала женщина 12 ноября 1941 года. - Голод принял уже размеры настоящего бедствия». Позднее в дневнике появилась запись о том, что «люди умирают от голода в постелях уже сотнями в день», а по улицам ездят подводы и собирают по домам мертвецов. «Обезумевшие от голода старики из дома инвалидов написали официальную просьбу на имя командующего военными силами нашего участка и какими-то путями эту просьбу переслали ему. А в ней значилось: «Просим разрешения употреблять в пищу умерших в нашем доме стариков», - вспоминала Лидия Осипова. Этакое «рагу из покойников». Если подобное происходило в сравнительно небольшом Пушкине, который немцы не могли и не хотели обеспечить продовольствием, что же тогда говорить о миллионном Ленинграде. Фантазии о том, что на осажденных ленинградцев со сдачей города свалилась бы манна небесная, опровергнет любой разумный человек. Немцы и при всем желании не смогли бы обеспечивать ленинградский регион, который не отличался изобилием продовольствия. Для него был характерен более высокий, чем обычно, процент нетрудоспособного населения, в том числе детей и стариков. Только за зиму 1941-1942 годов через Ладожское озеро перевезли 260 тысяч тонн продовольствия. Эссеистка Иванова всерьёз считает, что оккупанты сделали бы то же самое. Её выступление – не просто глупый перл либерально настроенной дамы, а ясный социо-культурный код. «Лучше бы было, если бы мы проиграли войну и лакали немецкое пиво, разъезжали на фольксвагенах» – это из той же серии. Хотя лакать, в случае победы фашизма, было бы уже некому. По материалам Народного политолога

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках