Драматические события происшедшие 10 лет назад в Грозном, еще долго будут волновать умы наших сограждан. И еще долго люди будут задавать себе вопрос: "Почему это произошло?". Одной из "странностей" первой кампании стала беспрецедентная информационная война, развернутая большинством российских СМИ и рядом политических деятелей, против российских же вооруженных сил, и российского же правительства. Правозащитный десант Один из лидеров чеченской антидудаевской оппозиции считает: "Павел Грачев был прав, когда говорил, что можно решить задачу в Чечне двумя батальонами за два часа. Только он одно забыл, что прежде чем эти два батальона вступят в действие, минимум хотя бы три месяца должна была работать информационно- пропагандистская машина. А у нас было ровно наоборот: вся информационная машина, всех центральных СМИ и электронных, и газетных работала непосредственно против нас – против антидудаевской оппозиции и против России". Практически сразу же после начала боевых действий в декабре 1994 года в ставку Дудаева в Грозном ринулись десятки, если не сотни корреспондентов, а также ряд политических деятелей, некоторые из которых являлись к тому же депутатами Госдумы и сотрудниками правительственных структур. Впрочем, это происходило и до начала войны. "В 94-м году, когда отношения с дудаевским режимом стали обострены до предела, Элла Панфилова приезжает именно к Дудаеву… Это было расценено, как публичная поддержка его действий. По нашей информации, поступившей из дудаевского окружения, Элла Панфилова за этот “жест”, в поселке Калинина (это в городе Грозном), в доме одного из приближенных Дудаева, была, так скажем, одарена бриллиантовым набором: колье, перстни и серьги…", - свидетельствует один из членов антидудаевской оппозиции Руслан Мартагов. Надо сказать, что работа со СМИ в федеральных силах была поставлена из рук вон плохо. Точнее, первоначально, она не велась вообще. Практически, поработать "на передке" или получить интересующую его информацию мог лишь тот журналист, кто имел личные контакты в силовых ведомствах. Поэтому, можно понять корреспондентов, которые в поисках новостей с театра военных действий, отправлялись "на ту сторону". В конце концов, добывать информацию любой ценой - это их работа. Но помимо журналистов в Грозном высадился целый "десант" правозащитников во главе с депутатом Госдумы и помощником президента России Сергеем Адамовичем Ковалевым. Первоначально они ограничивались общением с журналистами, раздавая и выступая с обращениями. Но по мере, того, как ситуация в зоне боев накалялась, они начали осваивать и иные функции. Так, Сергей Ковалев, входил в контакт с представителями федеральных сил, ссылаясь на свой официальный статус требовал прекращения огня, оставления позиций, сдачи в плен дудаевцам. Свидетельствует Константин Стоин, командир 91-го полка связи: " В радиосети входили чеченцы и давали возможность говорить Сергею Адамовичу Ковалеву. Он два раза связывался с Львом Яковлевичем Рохлиным, причем, так в грубой форме: “Вы будете осуждены трибуналом ООН”… Генерал давал ему возможность немножко выговориться. И в это время давал команду своим начальникам артиллерии… И потом, туда, где примерно работала эта радиостанция, наносился массированный удар. На что опять – визг, писк в эфире: “Вы будете осуждены! Вы не имеете права! Прекратите!” И затем опять: “Огонь!” Опять удар и… тишина в эфире". Но были и те, кто поддался на провокацию. Рассказывает Александр П., замкобата 131 Майкопской бригады: "Через несколько дней, после того, как разбили бригаду, я прибыл в Моздок. И вот в Моздоке, в госпитале женщины - сестры и врачи плакали – когда привезли пацанят человек двадцать кастрированных, изнасилованных. Как эти женщины рыдали… Они оборонялись в одном из зданий, на их радиочастоту вышел Ковалев: “Я правозащитник, ребята, я Сергей Ковалев, беру на себя ответственность – выходите, сдавайтесь и вас сейчас на машинах вывезут в ваши части - потому что вас командиры подставили” и прочее, прочее. Это были его слова. Когда они вышли, их взяли в плен. Потом этих пацанов 18-ть человек построили … Вышел чеченец, небольшого росточка, первому надрезал горло. Выпил кровь, размазал себе по лицу и вот с кинжалом прошел перед всеми. Потом их по очереди насиловали и кастрировали. А затем отпускали. Кто из них от гангрены умер, а дальнейшей судьбы других я сейчас не знаю. Но я сомневаюсь, что они счастливы и нормально живут… Мы нашли и уничтожили этого человека, который непосредственно в этом участвовал. Потом уже, когда второй раз зашли на территорию Чечни". Один из старших офицеров разведки ВДВ, рассказал, как Ковалев пытался вступить в контакт с подчиненными ему солдатами, призывал их стрелять в спину своим офицерам, или обезоруживать их и сдавать боевикам: "Примечательно, что тогда вместе c Ковалевым был довольно любопытный субъект, которого вскоре задержали возле передового командного пункта Льва Рохлина, где он корректировал огонь артиллерии. Его взяли на одной из высоток, где, по логике, не должен был находиться ни один человек. У него обнаружили листок, на котором было нарисовано расположение частей. А Ковалева мы тогда просто отправили на улицу, откуда он пришел". Миллион долларов - на гонорары Главные свои победы в первую кампанию чеченские мятежники одерживали не на поле боя, а на поле информационном. Разумеется, для их достижения требовались серьезные усилия и значительные денежные суммы. Еще в начале первой кампании в руки российских спецслужб попал документ, согласно которому на подкуп журналистов чеченскими сепаратистами было выделен 1 млн. долларов. Но было бы наивно предполагать, что все психологические операции мятежников стряпались на чеченской кухне. Информационная война против России велась при активном участии спецслужб иностранных государств и их дочерних "гуманитарных" фондов. Большую лепту в это дело внесли российские организации, СМИ и некоторые олигархи. Так, организатором и координатором психологических операций проводимых против российской государственности в ряде отечественных СМИ в 1995г., был человек из ближайшего окружения Бориса Березовского. Очень многие политические деятели и журналисты сделали себе тогда "имя" и сколотили приличные состояния. Что говорить, если только за одно интервью с Радуевым, как говорят знающие люди, в те времена можно было "заработать" приличную иномарку. Впрочем, нельзя сказать, что все журналисты, обслуживающие террористов, делали это за деньги. Были и иные мотивы. Но, именно такие, идейные сторонники, вызывали у мятежников наибольшее подозрение и недоверие. Во-первых, чеченцам чисто по-человечески было не понятно, как это можно за бесплатно предавать свой народ. Во-вторых, в отличие от тех кто "честно" отрабатывал полученные баксы, точно выполняя поставленную задачу, у "идейных" мог быть "свой взгляд" или свои представления о целесообразности того или иного подхода. Они были склонны к самодеятельности и проявляли ненужную инициативу. Словом, часто были неуправляемы и непредсказуемы. И, в-третьих, в силу обычной для таких людей неадекватной самооценки, они часто не удовлетворялись ролью сторонних наблюдателей, и самостоятельно пускались во все тяжкие. В том числе и в обычные, для всех бандитов внутренние интриги. И когда такой "доброволец" начинал совать нос, куда не следует, боевики решали вопрос о его дальнейшем участии в "освободительной борьбе" однозначно: "Мочить!". Но даже своей бестолковой смертью от руки тех, кого он искренне боготворил, бедолага должен был послужить делу липового джихада. Его смерти предстояло стать "очередным злодейством федералов". Точно такая же судьба была уготована и тем представителям "неправительственных организаций", чьи планы не вполне совпадали с устремлениями бандитских главарей. Причем, в этом случае боевикам зачастую было решительно плевать, какие страны или организации находились за плечами того или иного гуманитария в штатском. "Грушница" из "Общей газеты" В руки российских спецслужб попали документы, проливающие свет на причины гибели летом 1996 года журналистки Надежды Чайковой. Напомним, что последним местом работы журналистки была "Общая газета". Ее материалы из Чечни носили, мягко говоря, тенденциозный характер. В своих публикациях она всячески очерняла Российскую Армию и правоохранительные органы и возносила мятежников. Короче говоря, вела свою маленькую психологическую войну. Среди обнаруженных документов - украшенный грифом “совершенно секретно” рапорт заместителя начальника ОБ ЧРИ Хасуева тогдашнему президенту Ичкерии Джохару Дудаеву. Он датируется июлем 1995 года. “…Кроме того, нами выявлено несколько сотрудников ГРУ, занимающихся разведывательной работой на территории ЧРИ. В частности, Н. Чайкова, работающая под крышей прессы. Ранее она работала на радиостанции “Эхо Москвы”, в настоящее время в Останкино. Закончила институт восточных языков. В совершенстве владеет арабским языком. С октября прошлого года (речь идет о 1994 годе, за три месяца до ввода российских войск в Чечню – П.И.) систематически приезжает в ЧРИ, имея задачей выяснить информацию о местах дислокации секретных стратегических объектов. В апреле и мае сего года Чайкова находилась в Ведено и беспрепятственно разъезжала на подконтрольной нами территории, имея на руках пропуск, выданный особым отделом ЧРИ без права досмотра. Уехала в Москву в мае 1995 года. С этого времени в тесных отношениях с ней состоял Хамад Курбанов - представитель “Чеченпресс” в Москве, который жил у нее на квартире. …Ее познакомили с чеченцем, которого она должна была представлять собственным мужем и “засветить” в журналистских кругах. В начале июля 1995 года снова приехала в ЧРИ. Перед выездом из Москвы представитель “Чеченпресс” надиктовал ей письмо для Имаева (Усман Имаев – генпрокурор Чечни при режиме Дудаева – П.И.). Несмотря на то, что текст на 15 тетрадных листах Чайкова должна была передать Имаеву, она почему-то передала его Масхадову. Тот ознакомился с ним и передал ей обратно. Чайкова передала Имаеву письмо на его базе. При необходимости есть возможность узнать содержание письма. В настоящее время Чайкова находится в Грозном и состоит под нашим оперативным наблюдением”. Дудаев, ознакомившись с этой, и аналогичными бумагами, принял решение о "нейтрализации", наложив соответствующую резолюцию. Вскоре Надежды Чайковой не стало. Она погибла в момент выхода из блокированного войсками села Серноводск. Журналистка выходила в толпе беженцев, одевшись так, как одеваются чеченские женщины. Ее остановили боевики - "сотрудники ДГБ" и вывезли в неизвестном направлении. Через некоторое время тело журналистки было обнаружено в захоронении на окраине Гехи. Пока что невозможно с уверенностью сказать, выполняли ли они приказ Дудаева, или же журналистка стала жертвой подозрительности "дэгэбэшников" и собственной неадекватности. Действительно, в высшей степени неосмотрительно было наряжаться таким образом, не зная ни слова по-чеченски (разумеется, что ни за кого другого, как за агента российских спецслужб ее принять не могли). Смерть журналистки тотчас попытались списать на "федералов" - целый ряд СМИ совершенно безапелляционно заявили об это. Одна из газет, с которой покойница сотрудничала, "в подтверждение" этой версии опубликовала фрагменты ее дневника, которые содержали описание того, как журналистка выполняла поручения мятежников и ее постельных сцен с "вождями сопротивления". Следует добавить, что территория, где было обнаружено тело Чайковой, к тому времени еще находилась под контролем боевиков, что опровергает слухи о причастности к ее гибели людей из российских спецслужб. Как осиротела гуманитарная интервенция Еще одна смерть, происшедшая при подобных обстоятельствах, дает наглядное представление "откуда растут ноги" у информационных, и иных провокаций, осуществляемых против нашей страны. В середине апреля 1995 года посольство США в России, российское отделение фонда Сороса, и ряд не менее почтенных организаций, что называется "стояли на ушах". И было от чего - в Чечне пропал некий Фред Кьюни, гражданин США, посетивший мятежную республику с исключительно гуманитарными целями. Надо сказать, что человек это был не совсем обычный. Официально он работал под прикрытием различных гуманитарных организаций, таких как Фонд Сороса и Фонд Корнеги. Что, однако, не мешало ему выступать в качестве главного разработчика операций в Северном Ираке, Сомали, Боснии. В частности, он считал возможным отдавать распоряжения командующему войсками ООН в Боснии генералу Майклу Роузу (!) о проведении крупномасштабной операции против республики Сербской (этот эпизод генерал описывает в своих мемуарах). Кьюни представил в Вашингтон доклад, в котором подробно излагал, каким образом с помощью авиации НАТО ликвидировать преимущество сербов (над боснийскими мусульманами) в танках и артиллерии. Что потом и было реализовано в ходе воздушных налетов штурмовиков Северо-Атлантического блока. Всего на осуществление этих и иных "гуманитарных программ" Сорос, по сведеньям журнала Soldier of fortune, в 1993 году выделил Кьюни 50 миллионов долларов. Некоторые его знакомые были уверены, что он - высокопоставленный офицер ЦРУ, но есть и другая информация. Московский представитель Сороса Алекс Голдфарб рассказывал: "Фред не скрывал своих связей с Агенством Национальной безопасности, что у него есть чин". Собственно говоря, Кьюни считается отцом концепции "гуманитарной интервенции". Суть ее можно передать следующим образом: В некой стране, имеющей предпосылки для внутреннего конфликта, создаются условия его инициирующие. Затем с помощью ряда манипуляций (теория управляемого конфликта) создается ситуация, несущая реальную или мнимую угрозу для значительного числа людей, находящихся в зоне этого конфликта. После чего под предлогом предотвращения "гуманитарной катастрофы" в страну вводятся международные силы, и она де-факто лишается своего суверенитета. Ситуация усугубляется тем, что это некогда независимое государство, чье хозяйство серьезно пострадало в ходе конфликта, "сажается на иглу" иностранной финансовой помощи. После чего державы, организовавшие конфликт, а затем и интервенцию, преспокойно реализуют свои интересы в этой стране. И вот Фред Кьюни отправляется "для изучения ситуации" в Чечню. Как и когда он проник в Грозный неизвестно, но, по собственным словам, Кьюни побывал, как у боевиков, так и на позициях российских войск (что при тогдашней неразберихе было вполне реально), и провел в общей сложности в городе три недели в январе - феврале 1995 года. На обратном пути он посетил посла США в Москве. Томас Пикеринг, возглавлявший дипломатическое представительство Америки, позже скажет, что отнесся к Кьюни скептически, сочтя его утверждения, что Штаты должны немедленно вмешаться в происходящее на Кавказе, продиктованными излишней эмоциональностью и симпатией к мятежникам. "Просто ему импонировало чувство независимости чеченцев в этой борьбе Давида и Голиафа", - сказал посол. Но поверить дипломату довольно трудно - Кьюни, участник более 80 (!) спецопераций в различных горячих точках, менее всего походил на восторженного юнца. Тем более что его доклад начинающийся словами: "США должны немедленно предпринять усилия для поощрения переговоров и прекращения военных действий. Бездействие Запада пошлет неправильный сигнал русским", прошел на ура. В качестве повода для вмешательства он решил использовать "русских бабушек" оставшихся в Грозном , «гальванизировав общественное мнение, СМИ, парламент и международные правозащитные организации». То есть, прикрываясь заботой о судьбе мирных жителей, надавить на власть, заставить военных прекратить наступление на бандитов, сесть с ними за стол переговоров. В перспективе - вывод российских войск с заменой их на заморских "миротворцев". Фреди уверял, что в этом ему будут содействовать некие "русские полевые генералы", давшие на это согласие в частных беседах. Фонд Сороса организовал в Вашингтоне для Фреда Кьюни консультации в Госдепе, а затем дал добро на реализацию его планов в Чечне. "Гуманитарий" вновь отправляется в Чечню, на этот раз для тайной встречи с Джохаром Дудаевым. 31 марта он прибывает в Назрань в сопровождении переводчицы и двух врачей, которые, не будучи посвящены в истинную цель поездки, должны были демонстрировать ее "гуманитарность". В тот же день они на машине некоего Руслана Мурадова отправились на поиски штаба мятежников, где Кьюни рассчитывал встретиться с Масхадовым, знакомым ему по первой поездке. Но в Бамуте их остановили люди Руслана Хайхороева и повернули обратно. На следующий день Кьюни возобновил попытку пробраться к бандитскому штабу. На этот раз их остановили боевики около Старого Ачхоя. Они отпустили водителя, а Фреда с группой доставили в село, чтобы затем переправить к Ризвану Элбиеву, возглавлявшему отдел ДГБ данного района. Тем не менее, им удалось переправить записку представителю Сороса в Ингушетии. Она была написана переводчецей, Галиной Олейник под диктовку Кьюни: "Все, что произошло, выбило нас, конечно, из расписания. Скорее всего, нас задержат на два - три дня. Измените, пожалуйста, время встречи с американским послом и другими". Переводчица добавила от себя постскриптум: "Мы, как всегда, по уши в дерьме. Ситуация от нас не зависит. Если мы не вернемся через три дня - трясите всех". Через три дня они не вернулись. По сведениям "Мемориала", Фреда допрашивал "сам" глава ДГБ Ичкерии Абу Мовсаев, а затем …собственноручно расстрелял. Кьюни завязали глаза, поставили на колени и пустили пулю в затылок. Произошло это, скорее всего, 9 апреля 1995 года. С Дудаевым он так и не встретился. Гуманитарная интервенция не состоялась. Он стал первым иностранцем, убитым боевиками. Семья покойного пыталась обвинить российские спецслужбы в том, что они подбросили боевикам "дезу" о сотрудничестве Кьюн с ФСБ. Но думается, что боевики прекрасно знали, кто он такой. А убили его потому, что Дудаеву не нужны были в Чечне, не только русские войска, но и какие - либо международные «миротворцы». Он не желал, чтобы его кто-то контролировал. И совершенно четко просчитал, что убийство заморского эмиссара сойдет ему с рук, а смерть Кьюни будет еще одним минусом, записанном на счет Москвы. На этом можно было бы и закончить словами: "Игры с террористами добром не кончаются!". Но точку, судя по всему, ставить рано. В дни трагедии "Норд-Оста" известные политики, выступая по телевидению, ничтоже сумняшеся, предлагали начать переговоры с террористами и ввести в Чечню международные миротворческие силы. То есть убеждали, что единственное спасение для России - "гуманитарная интервенция". Так что, Кьюни мертв, но дело его живет…

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках