Прошел ровно год со дня первых оранжевых выступлений на киевском Майдане. Люди, собиравшиеся в многотысячные поющие и скандирующие толпы, ожидали тогда, что их жизнь кардинально изменится. Они ждали чуда, вдохновленные мессианской риторикой Виктора Ющенко и его соратников.
Но чуда не произошло. Страна, очнувшись через несколько недель от «революционного похмелья», поняла, что сменились лишь актеры, а декорации, как и правила игры, остались прежними.
«А был ли мальчик?»
Главный вопрос, который задавали себе все аналитики после событий ноября-декабря 2004 года: а была ли вообще в Украине революция? Революция, согласно словарю Брокгауза и Эфрона — это коренное изменение, резкий скачкообразный переход от одного качественного состояния к другому, от старого к новому. В политике революцией называют быстрый переворот в государственном и общественном строе страны, обыкновенно сопровождаемый вооруженной борьбой (правда, последняя не признается безусловно необходимой). В специальном смысле, революция предполагает, во-первых, участие в перевороте широких масс народа; во-вторых, задачей революции является переустройство государственного управления на более демократических и прогрессивных началах.
События же, имеющие целью захват власти одним или несколькими лицами, традиционно называют переворотом. Вот и в Украине произошел обычный переворот; смена власти была не только нелегитимной (ни в одном избирательном законодательстве нет никакого «переголосования» в третьем туре), но и не привела к изменению государственного строя страны.
Ошибка в оценке этого переворота, по-видимому, возникает из-за восприятия событий, предшествующих Майдану. Алексис де Токвиль определял предреволюционную ситуацию как чрезмерные ожидания изменений. Революция происходит не тогда, когда терпение людей иссякает, не тогда, когда уровень жизни населения стремительно ухудшается, а в том случае, если происходящие постепенные улучшения уже не оправдывают завышенных ожиданий. Подобная ситуация сложилась и в Украине накануне президентских выборов. Итак, предреволюционная ситуация была, но самой революции так и не произошло.
Было лишь желание одной группы (условно назовем ее группой Тимошенко — Порошенко) получить в свое распоряжение крупную собственность, управляемую другой группой (условно, Ахметов — Медведчук). Менять при этом принципы функционирования системы было не в интересах ни тех, ни других.
Кому же было выгодно появление легенды об «оранжевой революции»? Очевидно, что ее спонсорам, как западным, так и восточным. Ни для кого не секрет, что финансирование кампании Виктора Ющенко шло не только со стороны польской диаспоры США, но и со стороны крупного российского капитала, заинтересованного в украинской сырьевой и металлургической промышленности, куда в эпоху Кучмы доступ ему был закрыт. Именно фигурам, дававшим деньги на поддержание в течение нескольких недель оранжевой истерии, было необходимо оправдать и одновременно закамуфлировать многомиллионные траты важностью произошедших изменений, их «революционностью» и «демократичностью». Хотя, кто как не они прекрасно понимали, что от перемены мест слагаемых в украинской политике сумма вряд ли изменилась.
«А воз и ныне там...»
Большинство тех, кто выходил на Майдан в год назад, мечтали проснуться в новой Украине — богатой, свободной и счастливой. Люди шли на митинги и демонстрации по собственной воле, веря или убеждая себя в том, что слова лидеров оппозиции не разойдутся с делом. Важнейшей мотивацией было также не дать России в очередной раз «поставить Украину на колени». В толпе на Площади Независимости были, в основном, студенты — т.е. поколение, которое воспитывалось совсем по другим учебникам истории, чем взрослая часть граждан Украины. Новые учебники, написанные на Западе, прямо указывали на Россию как на главного врага Украины в течение последних пяти веков.
Для этой украинской молодежи не могло быть ничего более унизительного, чем поддерживаемый властями «вражеской державы» политик с клеймом «зэка». Более мощного стимула для выхода на улицу, действительно, трудно было придумать. И стимул этот создали не «оранжевые». Поддерживая голосами и флагами Ющенко, молодые люди на Майдане не выбирали экономическую или политическую модель развития страны — они защищали свою свободу.
Как справедливо отмечает украинский политолог Владимир Малинкович, в «оранжевой революции» не было никакой необходимости — экономических причин для радикальных изменений в Украине в последние годы не было. Поэтому организаторам надо было любыми путями перевести восприятие событий из оценочно-логической сферы в эмоциональную. Здравый анализ и рациональное голосование никогда не привели бы к поражению лидера правительства, при котором ежегодный прирост ВВП был самым большим в Европе. Но эмоциональный выбор, к которому принудили украинских избирателей, уже не оставлял шансов Януковичу.
При этом многие голосовавшие за Ющенко в действительности не ждали от него реальных изменений к лучшему, а лишь выбирали из двух зол меньшее. В этом стоит искать причину того, почему до сих пор «оранжевая толпа» не попыталась снова сменить руководство страны. Но опасаясь, что люди могут опять выйти на Майдан из-за недовольства новыми властями, Ющенко стал спешно делать то, что делать было нельзя — пытаться выполнить предвыборные обещания. А поскольку они были, как всегда, трудновыполнимы и зачастую противоречили одно другому, то новым властям всего за год удалось полностью исчерпать экономический задел стабильности, созданный прежним руководством.
Ющенко, как и ожидалось, оказался заложником Майдана, что проявилось и в назначении Тимошенко премьером, и в последующем скандале громких отставок бывших соратников по Майдану. Ситуацию постоянного ожидания очередных изменений и плохо скрываемого желания многих увидеть крах политики новой администрации, Ющенко создал себе сам. А принятая накануне «революции» конституционная реформа заранее сделала все завоевания «оранжевых» замком на песке, который простоит ровно до подведения итогов выборов в Верховную Раду в марте 2006-го.
Окружение Ющенко понимало, что экономического кризиса не избежать, понимало и временность своей победы. И поэтому оно старалась максимально эффективно использовать краткую передышку для достижения личных целей.
Зачем ломиться в закрытую дверь?
Одной из главных идей новой власти был отказ от балансирования Украины между Россией и Западом. Выбор Ющенко в пользу Европы и США был обусловлен, конечно, не только тем, что его супруга — американка. Прозападная ориентация была следствием осознания невозможности победить никак иначе, кроме как объединив вокруг себя весь антироссийский и прозападный электорат Украины. Идеологи победы Ющенко отдавали себе отчет в том, что быть более пророссийски ориентированным, чем Владимир Путин, который однозначно подержал Януковича, — нельзя. Следовательно, надо быть более рьяным демократом, европейцем и либералом, чем Вайра-Вике Фрейберга и Александр Квасьневский вместе взятые.
Однако главный посыл «оранжевых» — «мы войдем в Евросоюз, так как мы часть Европы и нас там ждут, а Россия была и будет восточной деспотией с имперскими замашками» — давал выигрыш на выборах, но никак ни сочетался с реальной международной политикой. Всем было понятно, что в Евросоюзе, только что пережившем масштабное расширение и поставленным в тупик «турецким вопросом», Украину особенно и не ждут.
Еще во время «стояния на Майдане» многие украинские политологи направленности принялись говорить о возрождении субъектности Украины. Философ Сергей Дацюк даже прямо завил, что теперь Украина уже не объект соперничества России и Европы, а субъект международной политики. «Нам надо решать вопрос, что делать теперь с Россией, а не что Россия может сделать с нами», — храбрились эти аналитики. Но, вдоволь порадовавшись пару месяцев победой над «всесильной рукой Москвы», сторонники самобытного украинского пути обнаружили, что и в геополитическом положении Украины ничего к лучшему не изменилось. Страна как зависела от российских энергоресурсов, так и зависит. Для всех стало очевидно, что ни США, ни Евросоюзу, ни тем более «доброй соседке» Польше не нужна сильная независимая Украина с собственной внешней политикой, с какой-то серьезной ролью в решении европейских проблем. Всем им была необходима лишь Россия без Украины.
В этой связи абсолютно логичным оказывается наметившийся поворот Украины в сторону диалога с Россией. Первое время Москва сама, казалось, боялась общаться с новыми властями в Киеве. Российская правящая элита, запуганная возвратившимися «на щите» кремлевскими политтехнологами, иллюзорную «оранжевую революцию» стала воспринимать как реальную угрозу своему существованию. К счастью, «оранжевые» чиновники своими действиями быстро разубедили российских коллег в том, что они чем-то принципиально отличаются от деятелей прежнего режима.
Постепенное потепление отношений между правящими элитами стало вполне закономерным и ожидаемым. Многовековая историческая и культурная связь, а, тем более, фактическая изолированность Украины в европейском политическом пространстве успешно развенчивают миф о фатальной неспособности режима Ющенко вести диалог с Кремлем. Но вот насколько конструктивным, ответственным и результативным будет этот диалог со стороны Киева? Перипетии газовой проблемы показывают, что пока Киев неадекватно оценивает свои возможности.
Что празднуем?
«Что будет после выборов?» Спустя год народ в Украине задает себе тот же вопрос. Фактически, огромная энергия национального порыва людей, вышедших на улицы Киева, Донецка, Львова и других городов, была растрачена впустую. Применив чрезмерный ресурс для достижения локальной, сиюминутной цели, украинская элита, возможно, лишила сама себя исторического шанса консолидировать нацию и поставить свою страну в один ряд с крупнейшими мировыми державами.
Помпезно отмечая в эти дни годовщину разочарований, украинские власти напоминают персонажа одного сатирического монолога, который, проснувшись на утро после большой вечеринки, глядя в зеркало, вспоминает причины ночного торжества. «С днем рождения, клоун!», — поздравляет он сам себя...
Но чуда не произошло. Страна, очнувшись через несколько недель от «революционного похмелья», поняла, что сменились лишь актеры, а декорации, как и правила игры, остались прежними.
«А был ли мальчик?»
Главный вопрос, который задавали себе все аналитики после событий ноября-декабря 2004 года: а была ли вообще в Украине революция? Революция, согласно словарю Брокгауза и Эфрона — это коренное изменение, резкий скачкообразный переход от одного качественного состояния к другому, от старого к новому. В политике революцией называют быстрый переворот в государственном и общественном строе страны, обыкновенно сопровождаемый вооруженной борьбой (правда, последняя не признается безусловно необходимой). В специальном смысле, революция предполагает, во-первых, участие в перевороте широких масс народа; во-вторых, задачей революции является переустройство государственного управления на более демократических и прогрессивных началах.
События же, имеющие целью захват власти одним или несколькими лицами, традиционно называют переворотом. Вот и в Украине произошел обычный переворот; смена власти была не только нелегитимной (ни в одном избирательном законодательстве нет никакого «переголосования» в третьем туре), но и не привела к изменению государственного строя страны.
Ошибка в оценке этого переворота, по-видимому, возникает из-за восприятия событий, предшествующих Майдану. Алексис де Токвиль определял предреволюционную ситуацию как чрезмерные ожидания изменений. Революция происходит не тогда, когда терпение людей иссякает, не тогда, когда уровень жизни населения стремительно ухудшается, а в том случае, если происходящие постепенные улучшения уже не оправдывают завышенных ожиданий. Подобная ситуация сложилась и в Украине накануне президентских выборов. Итак, предреволюционная ситуация была, но самой революции так и не произошло.
Было лишь желание одной группы (условно назовем ее группой Тимошенко — Порошенко) получить в свое распоряжение крупную собственность, управляемую другой группой (условно, Ахметов — Медведчук). Менять при этом принципы функционирования системы было не в интересах ни тех, ни других.
Кому же было выгодно появление легенды об «оранжевой революции»? Очевидно, что ее спонсорам, как западным, так и восточным. Ни для кого не секрет, что финансирование кампании Виктора Ющенко шло не только со стороны польской диаспоры США, но и со стороны крупного российского капитала, заинтересованного в украинской сырьевой и металлургической промышленности, куда в эпоху Кучмы доступ ему был закрыт. Именно фигурам, дававшим деньги на поддержание в течение нескольких недель оранжевой истерии, было необходимо оправдать и одновременно закамуфлировать многомиллионные траты важностью произошедших изменений, их «революционностью» и «демократичностью». Хотя, кто как не они прекрасно понимали, что от перемены мест слагаемых в украинской политике сумма вряд ли изменилась.
«А воз и ныне там...»
Большинство тех, кто выходил на Майдан в год назад, мечтали проснуться в новой Украине — богатой, свободной и счастливой. Люди шли на митинги и демонстрации по собственной воле, веря или убеждая себя в том, что слова лидеров оппозиции не разойдутся с делом. Важнейшей мотивацией было также не дать России в очередной раз «поставить Украину на колени». В толпе на Площади Независимости были, в основном, студенты — т.е. поколение, которое воспитывалось совсем по другим учебникам истории, чем взрослая часть граждан Украины. Новые учебники, написанные на Западе, прямо указывали на Россию как на главного врага Украины в течение последних пяти веков.
Для этой украинской молодежи не могло быть ничего более унизительного, чем поддерживаемый властями «вражеской державы» политик с клеймом «зэка». Более мощного стимула для выхода на улицу, действительно, трудно было придумать. И стимул этот создали не «оранжевые». Поддерживая голосами и флагами Ющенко, молодые люди на Майдане не выбирали экономическую или политическую модель развития страны — они защищали свою свободу.
Как справедливо отмечает украинский политолог Владимир Малинкович, в «оранжевой революции» не было никакой необходимости — экономических причин для радикальных изменений в Украине в последние годы не было. Поэтому организаторам надо было любыми путями перевести восприятие событий из оценочно-логической сферы в эмоциональную. Здравый анализ и рациональное голосование никогда не привели бы к поражению лидера правительства, при котором ежегодный прирост ВВП был самым большим в Европе. Но эмоциональный выбор, к которому принудили украинских избирателей, уже не оставлял шансов Януковичу.
При этом многие голосовавшие за Ющенко в действительности не ждали от него реальных изменений к лучшему, а лишь выбирали из двух зол меньшее. В этом стоит искать причину того, почему до сих пор «оранжевая толпа» не попыталась снова сменить руководство страны. Но опасаясь, что люди могут опять выйти на Майдан из-за недовольства новыми властями, Ющенко стал спешно делать то, что делать было нельзя — пытаться выполнить предвыборные обещания. А поскольку они были, как всегда, трудновыполнимы и зачастую противоречили одно другому, то новым властям всего за год удалось полностью исчерпать экономический задел стабильности, созданный прежним руководством.
Ющенко, как и ожидалось, оказался заложником Майдана, что проявилось и в назначении Тимошенко премьером, и в последующем скандале громких отставок бывших соратников по Майдану. Ситуацию постоянного ожидания очередных изменений и плохо скрываемого желания многих увидеть крах политики новой администрации, Ющенко создал себе сам. А принятая накануне «революции» конституционная реформа заранее сделала все завоевания «оранжевых» замком на песке, который простоит ровно до подведения итогов выборов в Верховную Раду в марте 2006-го.
Окружение Ющенко понимало, что экономического кризиса не избежать, понимало и временность своей победы. И поэтому оно старалась максимально эффективно использовать краткую передышку для достижения личных целей.
Зачем ломиться в закрытую дверь?
Одной из главных идей новой власти был отказ от балансирования Украины между Россией и Западом. Выбор Ющенко в пользу Европы и США был обусловлен, конечно, не только тем, что его супруга — американка. Прозападная ориентация была следствием осознания невозможности победить никак иначе, кроме как объединив вокруг себя весь антироссийский и прозападный электорат Украины. Идеологи победы Ющенко отдавали себе отчет в том, что быть более пророссийски ориентированным, чем Владимир Путин, который однозначно подержал Януковича, — нельзя. Следовательно, надо быть более рьяным демократом, европейцем и либералом, чем Вайра-Вике Фрейберга и Александр Квасьневский вместе взятые.
Однако главный посыл «оранжевых» — «мы войдем в Евросоюз, так как мы часть Европы и нас там ждут, а Россия была и будет восточной деспотией с имперскими замашками» — давал выигрыш на выборах, но никак ни сочетался с реальной международной политикой. Всем было понятно, что в Евросоюзе, только что пережившем масштабное расширение и поставленным в тупик «турецким вопросом», Украину особенно и не ждут.
Еще во время «стояния на Майдане» многие украинские политологи направленности принялись говорить о возрождении субъектности Украины. Философ Сергей Дацюк даже прямо завил, что теперь Украина уже не объект соперничества России и Европы, а субъект международной политики. «Нам надо решать вопрос, что делать теперь с Россией, а не что Россия может сделать с нами», — храбрились эти аналитики. Но, вдоволь порадовавшись пару месяцев победой над «всесильной рукой Москвы», сторонники самобытного украинского пути обнаружили, что и в геополитическом положении Украины ничего к лучшему не изменилось. Страна как зависела от российских энергоресурсов, так и зависит. Для всех стало очевидно, что ни США, ни Евросоюзу, ни тем более «доброй соседке» Польше не нужна сильная независимая Украина с собственной внешней политикой, с какой-то серьезной ролью в решении европейских проблем. Всем им была необходима лишь Россия без Украины.
В этой связи абсолютно логичным оказывается наметившийся поворот Украины в сторону диалога с Россией. Первое время Москва сама, казалось, боялась общаться с новыми властями в Киеве. Российская правящая элита, запуганная возвратившимися «на щите» кремлевскими политтехнологами, иллюзорную «оранжевую революцию» стала воспринимать как реальную угрозу своему существованию. К счастью, «оранжевые» чиновники своими действиями быстро разубедили российских коллег в том, что они чем-то принципиально отличаются от деятелей прежнего режима.
Постепенное потепление отношений между правящими элитами стало вполне закономерным и ожидаемым. Многовековая историческая и культурная связь, а, тем более, фактическая изолированность Украины в европейском политическом пространстве успешно развенчивают миф о фатальной неспособности режима Ющенко вести диалог с Кремлем. Но вот насколько конструктивным, ответственным и результативным будет этот диалог со стороны Киева? Перипетии газовой проблемы показывают, что пока Киев неадекватно оценивает свои возможности.
Что празднуем?
«Что будет после выборов?» Спустя год народ в Украине задает себе тот же вопрос. Фактически, огромная энергия национального порыва людей, вышедших на улицы Киева, Донецка, Львова и других городов, была растрачена впустую. Применив чрезмерный ресурс для достижения локальной, сиюминутной цели, украинская элита, возможно, лишила сама себя исторического шанса консолидировать нацию и поставить свою страну в один ряд с крупнейшими мировыми державами.
Помпезно отмечая в эти дни годовщину разочарований, украинские власти напоминают персонажа одного сатирического монолога, который, проснувшись на утро после большой вечеринки, глядя в зеркало, вспоминает причины ночного торжества. «С днем рождения, клоун!», — поздравляет он сам себя...
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
