Адам Мицкевич (1798-1855) — классик польской литературы, тонкий интеллектуал и безусловно талантливый человек, знавший многих российских литературных гениев — Пушкина, Киреевского, Баратынского.

Используя факт рождения поэта на территории нынешней Белоруссии (дер. Заосье Барановичского района), Варшава "делится" Мицкевичем с белорусами, а заодно и литовцами, поскольку Мицкевич возглашал: "Литва, моя отчизна!". Итак, в изложении Варшавы Мицкевич — польский поэт, но и одновременно общее культурно-политическое достояние Польши, Белоруссии и Литвы.

Литвой Мицкевич называл Белоруссию, некогда входившую в состав Великого княжества Литовского (ВКЛ). К современной Литве это имеет опосредованное отношение, хотя Литва была главной объединительной силой ВКЛ. Для Варшавы это не важно, важно по максимуму использовать весь пропагандистский потенциал такой заметной личности как Мицкевич.

На момент польского мятежа 1831 года Мицкевич жил в Европе, хотел встать в ряды восставших, но не довелось. Всю свою энергию он направил на информационную поддержку мятежа. Заодно старался договориться с европейскими дипломатами об оказании военной помощи полякам.

В 1855 г. Мицкевич оказался в Стамбуле. Он встречался с влиятельными политиками, уговаривая их помочь с формированием польского легиона для участия в Крымской войне, против России на стороне Турции, Великобритании и Франции. В том же году Мицкевич умирает от холеры, не успев реализовать свой замысел.

В данном контексте интересен набор союзников, к которым Мицкевич обращался или планировал обратиться за содействием. Мицкевич известен как литературный идеолог польского мессианизма. Мицкевич искренне верил в особую освободительную миссию поляков за восточной границей Речи Посполитой и в покровительство полякам Господних сил. Себя же считал лично ответственным перед Господом и народом за реализацию этого дела.

В его понимании, поляки призваны самим Христом спасти Европу от нашествия православных варваров, принести свободу белорусам и малорусам, предварительно их полонизировав и окатоличив. Мессианские идеи Мицкевич выражал в своих несомненно талантливых произведениях -— "Пан Тадеуш", "Дзяды" и др. Польшу он называл Христом народов.

Для исполнения столь благородной миссии поляки нуждались в союзниках. Таковыми для Мицкевича были османская Турция и французкий император Наполеон III, племянник Наполеона Бонапарта, с которым поляки уже ходили на Русь, но были разгромлены. "За нашу и вашу свободу", — этот лозунг Мицкевич разделял всей душой. Он свято верил, что поляки, воюя с Россией, несут светоч свободы народам империи. В этом и заключалось для него нравственная высота польского народа.

Но чем была Турция времён Мицкевича? Поработителем христиан (болгар, армян, греков, румын), преследователем нетюркских народов (курдов, арабов). В книге Кшиштофа Рутковского "Мицкевич в Стамбуле" (Krzysztof Rutkowski "Mickiewicz w Stambule") рассказывается о поездке Мицкевича в Бургас для переговоров с турками. Видимо, имеется ввиду болгарский город Бургас.

Мицкевича совершенно не смущало, что "Христос народов", т.е. Польша, которая вроде как наделена мессианской идеей распространения свободы, вступает в союз с мусульманской Турцией, поработившей христианские народы. Сидя в болгарском Бургасе, оккупированном турками, Мицкевич не помышлял об освобождении болгарских христиан от турецкой неволи. Наоборот, он считал, что болгары могут и пострадать, главное, чтобы возродилась Речь Посполитая "от моря до моря".

Мицкевич видел союзника в Наполеоне III. И это несмотря на то, что во-первых, племянник "корсиканского чудовища" захватил власть в результате госпереворота, а недовольных посадил в тюрьму. Хорош защитник свободы! Во-вторых, организовал интервенцию в Мексику. Мексиканцы мужественно сражались с французскими захватчиками. Мицкевич полагал, что с моральной точки зрения союз с безжалостными колонизаторами вполне допустим для реализации поляками своей миссии, а до мексиканцев дела ему не было.

В-третьих, и это самое отвратительное, Наполеон III был венценосным наркоторговцем. Он вторгся в Сирию, Вьетнам и организовал экспедицию против Японии. В отличие от вторжения в Мексику, эти нападения состоялись после смерти Мицкевича, но Мицкевич был достаточно проницателен в политическом плане, чтобы не понимать, с кем он решил нести свободу другим народам.

"Вишенкой на торте" стало участие Франции во Второй опиумной войне 1856-1860 годов. Мицкевич умер за год до её начала, но опять-таки, он прекрасно был осведомлён о методах правления Наполеона III. Ведь нет основания считать, к примеру, какого-нибудь участника завоевания нацистами Европы, умершего до вторжения Гитлера в СССР, противником гитлеровской тактики выжженной земли, лишь на основании того, что он в ней участвовал. Разве есть основания полагать, что доживи этот участник до войны против СССР, он бы не разделял взглядов фюрера на решение "восточного вопроса"? Конечно, нет. Наоборот, есть все основания полагать, что он бы с готовностью выполнял преступные приказы.

Так же и с Мицкевичем. Раз он в "Пане Тадеуше" восхвалял командующего польским легионом генерала В. Яблоновского, помогавшего Наполеону I подавлять восстание рабов на Гаити в 1801-1805 гг.("...там вождь негров громит и вздыхает об отчизне"), какие есть основания, что он к китайцам относился бы лучше, чем к гаитянам?

Вторая опиумная война была развязана Францией, Великобританией и США, чтобы заставить Китай открыть свой рынок для опиума, который завозили в страну европейские торговцы. Китайцы превращались в народ наркоманов и деградировали.

Очень сомневаюсь, что будь Мицкевич жив, он бы отверг план союза с Наполеоном III лишь потому, что тот оружием и кровью заставлял китайцев потреблять опиум. Гибель других народов ради господства Речи Посполитой на пространстве от Балтики до Чёрного моря польского классика совершенно не тревожила.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках