Парламент Республики Ингушетии отверг разработанный под руководством полпреда президента России в ЮФО Дмитрия Козака план ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта 1992 года, одобренный осетинской стороной. Неприятие депутатов Народного собрания Ингушетии вызвала идея создания для ингушских беженцев новых поселений на территории Северной Осетии, поддержанная полпредом. Ингушская сторона настойчиво требует, чтобы беженцы вернулись именно в те населенные пункты и в те дома, в которых они жили до конфликта, а новые поселки, в которых предполагается разместить беженцев, именуют не иначе, как "резервации". Парламентарии обратились к главе государства с требованием вмешаться. Причем, по сообщению одной из центральных газет, вице-спикер парламента Ингушетии Магомет Татриев пригрозил, что если мнение ингушской стороны будет проигнорировано, то население республики пойдет на "крайние меры". Ландскнехты революции Напомним, что именно в результате "крайних мер", предпринятых экстремистами для "возвращения в состав Ингушетии Пригородного района", тысячи жителей Северной Осетии ингушской национальности вынуждены были покинуть свои дома. Предыстория данного конфликта такова: после принятия в 1991 года Закона о репрессированных народах, предусматривающего в том числе и территориальную реабилитацию, представители Ингушетии стали высказывать требования о передаче под контроль их республики Пригородного района Северной Осетии. На том основании, что этот район до депортации 1944 года входил в состав ЧИАССР. Это так, но еще раньше эти земли принадлежали казакам, также упомянутым в законе (и, следовательно, имеющим право на территориальную реабилитацию) и входили в состав Терской области. Обращаясь к минувшим временам, надо отметить, что даже с завершением Кавказской войны в ХIХ веке, ситуация в районах Терского войска, граничивших с чеченскими и ингушскими поселениями, мало изменилась. Те же непрерывные налеты, разбои, убийства, угоны скота, захваты людей. Казаки даже в поле не расставались с винтовками. После захвата власти большевиками, Орджоникидзе определил, что главной опорой революции на Кавказе являются чеченцы и ингуши. Советы не только вооружили вайнахов, но и усилили отрядами Красной гвардии. Против кого будет обращено это оружие, сомневаться не приходилось. За несколько дней 1918 года было истреблено около 12 тысяч казаков, женщин, детей и стариков, а 70 тысяч были изгнаны из своих домов. Ряд станиц (большая часть которых находится сегодня в Пригородном районе Северной Осетии) превратились в "аулы". В ходе Гражданской войны казаки ненадолго вернулись в родные станицы. Был и такой эпизод - против красных восстал Владикавказ. Восставшими горожанами, казаками, осетинами руководил Лазарь Бичерахов. Несмотря на численный и технический перевес, коммунисты не могли ничего поделать с восставшими. Бронепоезда бежали от плохо вооруженных отрядов повстанцев. Выручили красных ингуши, начав истреблять беззащитное население близлежащих к Владикавказу станиц. И казакам пришлось, бросив Владикавказ, спасать свои семьи. После поражения белогвардейцев начался настоящий террор - "ландскнехты революции" (так Троцкий называл ингушей и чеченцев) без разбору, без всякой вины убивали казаков, женщин, детей, издевались над ними, жгли живыми. Жертвами геноцида стали даже семьи тех казаков, что сражались в Красной Армии. Значительная часть казачьих земель (в том числе и нынешний Пригородный район) были заселены вайнахами. До 1944 года, когда, в полном соответствии с логикой перманентной революции, пришла их очередь. Сосед на соседа После депортации чеченцев и ингушей освободившиеся земли нужно было срочно заполнить. Кем? Об этом в ЦК долго не думали - конечно же, осетинами. Переселение осетин напоминало ту же депортацию, время на сборы практически не давали, и многим пришлось побросать значительную часть своего хозяйства. А через 13 лет бывшие хозяева вернулись, и осетинам пришлось вновь переселяться форсированным порядком. В основном ингуши вернулись в те дома, что занимали до депортации. Более того, в Осетии для них был создан режим наибольшего благоприятствования. Но в эпоху "парада суверенитетов" нашлись те, кому захотелось большего. В 1992 году экстремистски настроенными гражданами ингушской национальности была предпринята попытка силового захвата Пригородного района. Это была хорошо спланированная акция, в которой приняли участие, как люди проживавшие в самом районе, так и на территории Ингушетии, отряды чеченских боевиков и даже сотрудники МВД РИ. О чем, в частности, свидетельствует памятная стела при входе в здание МВД в Назрани с именами погибших в 1992 году на территории Северной Осетии ингушских милиционеров. Накануне событий многие ингуши, жившие в Пригородном районе, вывезли свои семьи в Ингушетию, а те из них, кто служил в милиции РСО, не вышли на службу. Причем "пропали" они вместе с табельным оружием. Нападению одновременно подверглись ряд населенных пунктов Пригородного района, отделения милиции, расположения воинских частей, органы власти. Начались массовый захват заложников и расстрелы осетин и русских. Многие в Осетии и сегодня убеждены, что на это нападение было получено негласное согласие Москвы. В качестве подтверждения приводится то обстоятельство, что накануне мятежа с осетино-ингушской административной границы были сняты посты внутренних войск, а также странное поведение войск, которые бездействовали почти неделю, как будто ожидая, чья возьмет. Главную роль в отражении агрессии сыграли: осетинская милиция, отряды ополченцев и казаков, курсанты Владикавказских училищ. В результате конфликта большинство ингушей вынуждены были покинуть территорию Пригородного района. Часть из них, принимавшая участие в нападении, была объявлена в розыск, другие уехали, опасаясь мести со стороны соседей, потерявших в ходе столкновений своих близких. По этой же причине были взорваны многие дома ингушей. Кровная месть без срока давности Тлеющий осетино-ингушский конфликт, вылившийся в 1992 в боевые действия в Пригородном районе Северной Осетии, в сотни жертв, и десятки тысяч беженцев, лишившихся своих жилищ, продолжает оставаться незаживающей раной Осетии. По сей день, значительная часть района лежит в руинах. Если общественные здания большей частью восстановлены, то от множества домов частного сектора остались лишь разрушенные стены. Но, при наличии определенных средств все эти разрушенные дома можно восстановить за несколько месяцев. А как восстановить разрушенное в человеческих душах? Одно из главных препятствий к преодолению конфликта - отсутствие доверия. Хотя ингушское руководство не говорит более о территориальных претензиях к Осетии, осетины не верят, что этих претензий нет. Некоторые из ингушей, жившие в Осетии до 1992 года, боятся возвращаться домой, потому, что не верят в способность местных и федеральных властей обеспечить их безопасность. Осетинские жители же Пригородного района не хотят возвращения ингушей, потому что не верят тому, что они хотят жить спокойно, а не являются "троянским конем". К этому следует прибавить и общее для всех недоверие к Москве. Кроме того, по сей день, и с той, и с другой стороны есть люди, поклявшиеся отомстить. Как правило, потерявшие близких. И действительно, постоянно совершаются в регионе преступления, в которых можно усмотреть кровную месть. Все эти преступления, как правило, остаются нераскрытыми. Но, по мнению высокопоставленных сотрудников МВД Северной Осетии, все эти провокации не исчерпываются кровной местью. Есть данные, позволяющие утверждать участие в них "третьей силы", не связанной непосредственно ни с ингушами, ни с осетинами, чьей задачей является, вероятно, дестабилизация обстановки и стремление обострить до предела существующие противоречия. Наиболее ярким и страшным примером можно считать трагедию в Беслане. Третья сила Но этот пример, увы, не единственный. Вернемся в недалекое прошлое - в так называемые "межвоенные" годы 1996-1999. В то время настоящим бичом для жителей Правобережного, Пригородного и Моздокского районов Северной Осетии, стали непрерывные набеги на населенные пункты и засады на дорогах. Небольшие бандгруппы переходили по ночам административную границу республики со стороны Ингушетии, совершали диверсии, поджоги, убийства, захватывали заложников, угоняли скот и транспортные средства. За этот период было уничтожено не менее двадцати таких бандгрупп. Были идентифицированы трупы убитых бандитов, допрошены живые. И нужно сказать, что ингушей среди них было не так уж много. Преобладали чеченцы, были грузины, арабы, украинские и русские наемники, представители других национальностей. Но бандиты стремились придать своим действиям вид продолжающегося "осетино-ингушского конфликта". Поэтому на месте каждого своего преступления они обычно "забывали" мусульманские тюбетейки, ингушские газеты и ингушские документы. Руководство же Ингушетии тогда не могло перекрыть свою территорию для прохода по ней террористов. Оно даже не всегда было в состоянии обеспечить безопасность следственных действий, которые поэтому обычно завершались на административной границе. Провокации же временами превращаются в настоящие сражения, вроде того, что разыгралось у Цалыкского канала. Где сотрудники милиции - старший лейтенант Цекоев и сержант Аликов, находившиеся в секрете, - противостояли в ночном бою более чем пятнадцати бандитам, вооруженных помимо стрелкового оружия, гранатометами и пулеметом. Бандиты, пытавшиеся прорваться к животноводческому комплексу, вынуждены были отойти, понеся потери (наутро были обнаружены следы волочения и крови). Милиционеры же от полученных в бою ран скончались. Другим примером может послужить провокация происшедшая на блок посту у села Ольгинское, когда из пулемета и гранатомета был расстрелян милицейский "уазик". Или когда селение Старый Батако - юрт обстреливали в течение часа из десятка стволов и гранатометов, с нескольких позиций. Хрупкий мир Подобных акций было немало, и задача у них, похоже, была одна - вызвать ответные действия осетин, разрушить хрупкое равновесие, вызвать новую вспышку межнационального конфликта. Но, к счастью, этого не произошло. После начала второй кампании и особенно после победы на выборах нынешнего президента Ингушетии Мурата Зязикова, пограничные нападения практически прекратились. Возобновился переговорный процесс, интенсифицировалось возвращение беженцев. Серьезно осложнил обстановку теракт в Беслане - как известно, многие из террористов были ингушами, да и пришли они из Ингушетии. Ситуация сегодня в регионе, таким образом, остается довольно напряженной, если не сказать - взрывоопасной. Так, недавняя подростковая драка у поселка Карца чуть не вылилась в серьезное столкновение. Говорить о том, что все последствия кровавых конфликтов и многолетней вражды преодолены, увы, преждевременно. Может оказаться достаточно всего одной искры, чтобы вновь вспыхнул пожар. Причем этой искрой может стать любой бытовой конфликт. И поэтому план Дмитрия Козака демонстрирует по-настоящему мудрый, взвешенный подход к решению проблемы. Тем более, что во многих домах, в которых раньше жили ингуши, поселились беженцы из Чечни, Грузии, Закавказья, Средней Азии и из той же, кстати говоря, Ингушетии. Ведь сегодня на территории этой республики не осталось не только ни одного осетина, но практически нет и русскоязычного населения. Все, кто мог, уехали, поскольку их положение в Ингушетии было не многим лучше, чем в Чечне, они не чувствовали себя в безопасности. Станицы Слепцовская, Нестеровская, Троицкая - это теперь "чисто ингушские" селения. Думается, что это обстоятельство нельзя игнорировать - вопрос о беженцах должен решаться комплексно и всесторонне. Совершенно очевидно, что попытка выселить из домов одних беженцев для того, чтобы заселить других, может спровоцировать новый конфликт. Едва ли это может быть непонятно тем, кто сегодня пытается шантажировать Москву. Но игра на национальных чувствах сулит политические дивиденды. Скорые, но весьма недолговечные. Достаточно вспомнить тех, кто разжег своими политическими спекуляциями пожар 1992 года. Где они теперь. Но, судя по всему, в Назрани и сегодня есть те, "кто ничего не забыл, и ничему не научился".

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках