Бой за «Трёшку»
Денис Григорюк

Бой за «Трёшку»

Воспоминания бывшего ополченца о событиях шестилетней давности

Морозное январское утро 2021-го. Я сидел в донецком кафе, а за окном протекал неудержимый поток автомобилей. Рабочий день был в самом разгаре. Рядом лежала книга «Точка невозврата». Её мне вручил автор Владислав Евтушенко. С ним я познакомился ещё в 2017 году в первый день моей работы в пресс-службе Народной милиции ДНР. Тогда мы вместе ехали на танковый полигон снимать сюжеты о подготовке к состязанию подразделений двух республик Донбасса. Он был в военной форме, а на плече у него был патч «Пресса».

Лишь после я узнаю, что он пришёл в военную журналистику после участия в боевых действия в составе батальона «Восток». В районе Иверского монастыря в начале 2015 года Влад получил ранение в голову. Я никогда до этого не выяснял подробности того боя. Более того, даже книгу «Точка невозврата» я не читал, где в деталях был описан этот эпизод войны в Донбассе.

Главу «Ни шагу назад» я буквально проглотил, несмотря на то, что к тому моменту уже знал, что произошло 17 января 2015 года на позиции «Трёшка» – в недостроенных кельях Иверского женского монастыря. На это интервью меня подтолкнул сюжет Влада, который он выпустил в годовщину тех событий. В нём бывший ополченец рассказал историю того боя, но лишь слегка обмолвился о своём ранении, поэтому я решил выяснить подробности и рассказать эту историю.

Спасительная насыпь

Мы сидели в небольшой комнате с зеркалами на стенах, старенькими столом и стулом, а также диваном. Тускло светила лампочка. Напротив меня сидел мой бывший сослуживец по пресс-службе. Мы находились в здании Телецентра, где сейчас расположился «Первый республиканский телеканал», чьим корреспондентом является Влад. Он ведёт передачу «Служу республике».

Перед началом интервью Влад вручил мне экземпляр книги с подписью от автора. «Чтобы ты не искал, на 192 странице начинается глава, в которой идёт речь об этом бое», - начал Евтушенко. Он открыл книгу и передал её мне. На странице было название главы «Ни шагу назад» - явная отсылка к знаменитому приказу 227, который запрещал отход с боевых позиций Красной армии в годы ВОВ. Забегая наперёд, объясню, почему Влад решил назвать главу именно подобным образом. Ополченцы удержали позиции в окрестностях Донецкого аэропорта, которые пытались занять представители «Правого сектора». В планы командования ВСУ входил танковый прорыв и захват позиций в районе монастыря. В случае успеха операции подразделения ДНР, находящиеся на тот момент в уже освобождённой воздушной гавани, были бы окружены. ВСУ осталось бы только зачистить остовы аэропорта, а подкрепление ополчения не смогло бы прийти на помощь своим братьям по оружию. Но, как известно, этого не произошло, и во многом благодаря тому, что совершили бойцы ОТГ, в состав которой входил Владислав Евтушенко.

2.jpg

«В тот день, ночью, я стоял на так называемых «глазах» – это наблюдательный пост, который смотрел в сторону взлётной полосы и терминала. Стоял я там с 4 до 6 утра. После этого я пошёл спать. Спали мы в собственноручно оборудованных «кубриках», которые были в комнатах недостроенного монастырского общежития, которое мы называли «Трёшка». Когда я проснулся, вышел в коридор, почувствовал напряжённую атмосферу, которая выходила за привычные рамки. Обычно к нам прилетало в период так называемых «перемирий» 2-3 мины в полчаса. Когда случались прорывы техники, когда они (украинские военные. – Прим. ред.) возили боеприпасы к терминалу, совершали ротации, то, естественно, обстрелы усиливались. Но в этот момент шла массированная артподготовка: и снаружи гремело, и внутри люди чувствовали себя напряжённо. Началось всё примерно часов в 12 дня 17 января. Все сгрудились на позициях, которые выходили на взлётную полосу. Там на втором этаже была бойница для «утёса» и пулемёта Калашникова. Бойцы стояли и что-то живо обсуждали. По мере развитий событий, стало понятно, что происходит», - начал Влад.

Каждый раз, когда он пытался вспомнить тот или иной эпизод того дня, он закрывал на несколько секунд глаза. Видимо, в этот момент перед его глазами представали картинки боя за «Трёшку». Я старался его не перебивать, чтобы не сбить с мысли.

«От «Полосатика» (пожарная часть, бойцы прозвали это здание так из-за характерных бело-красных полос на стенах) пошёл танк. Мы его заметили, когда он шёл к диспетчерской вышке и двигался вдоль «зелёнки» вверх-вниз из-за особенностей ландшафта. Возле вышки он развернулся и пошёл на нас. Танк вынужденно остановился. Мы не знал, что там есть этот вал, который и остановил украинский «Т-64» в метрах 50 от здания, в котором находилось наше подразделение. Я о нём узнал лишь в 2017-ом году, когда приехал снимать сюжет, я понял, почему этот танк не проехал. До войны там была какая-то стройка. Насыпь осталась с тех пор. Как пошутил мой коллега Игорь Фарамазян, когда будут ставить памятники по поводу этого боя, то надо будет установить мемориал неизвестному строителю, который оставил насыпь с ямой и строительные блоки. Учитывая трёхметровую высоту, танк и БМП не могли «работать» по первому этажу», - продолжил экс-ополченец.

Военная иллюминация

Во время своего рассказа Влад, описывая ход боевых действий, использовал удивительное сравнение. «В момент, когда танк ехал по «зелёнке», наш командир Евгений Красношеин, позывной «Пятница», стрелял по нему из «утёса» короткими очередями по два-три бронебойно-зажигательных патрона. Когда «Т-64» развернулся и пошёл на нас, «Пятница» зажал спусковой крючок и пулемёт начал подпрыгивать. Патроны забеги по башне танка, как огоньки праздничной иллюминации», - подметил он.

3.jpg

Влад придумал, как можно остановить наступление танка. Ещё осенью 2014 года ополченцы-танкисты рассказали ему, что одно из уязвимых мест бронированной машины – это двигатель. «Сердце» боевой машины было легко определить – от него шёл дым. По задумке Евтушенко, он сверху должен был ударить по танку, который был всего в каких-то 50 метрах от здания, в котором располагалось их подразделение.

«Я оббежал обе оружейки, где обычно стояли РПГ-7, их там не оказалось. В декабре я лежал в санчасти с пневмонией и пропустил тот момент, когда гранатомёты передали на другую позицию в посёлке Весёлое. Считалось, что оттуда удобно обстреливать вышку, работатьпо «подкове» – так называли выгнутое дугой здание, с обратной стороны примыкавшее к диспетчерской вышке. Таким образом получилось, что на острие прорыва противотанковых средств не оказалось», - резюмировал Евтушенко.

Пришлось быстро корректировать свои действия. Поэтому в считанные секунды он переключился на другую бойницу, где находился итальянский сослуживец. «Побежал на второй этаж. Между этажами у нас была пробита бойница для АГС. Там стоял с пулемётом итальянский доброволец с позывным «Спартак». В этот момент он увидел, как из БМП рассыпаются бойцы 6-й роты 93-й бригады ВСУ. Он выстрелил всю коробку с патронами по ним. После я выставился туда и выпустил весь «магазин». «Работал» я тогда уже в пыль, которая образовалась после выстрелов пулемёта», – вспомнил он.

Ранение

На какое-то время интенсивность боя спала. Тяжёлое вооружение прекратило «работать». Слышалась только мелкая «стрелкотня». Ополченцы перегруппировывались, занимая позиции для обороны.

«Как я понимаю, «правосеки», натолкнувшись на сопротивление, начали рассыпаться вдоль прилегающей территории, приняли решение подавить огневые точки и после этого идти на штурм. Я забежал на второй этаж, чтобы зарядить свой «магазин». «Цинки» стояли рядом с бойницей пулемёта. В этот момент начинает «работать» танк. Непонятно, какой именно «Т-64» по нам стрелял. Как рассказали мне после, возможно, это мог быть танк, стоявший за вышкой. Было несколько «прилётов» по зданию. Небо падало на землю. Монастырские стены изначально строятся прочными, поэтому с первого выстрела танка пробить их невозможно. Здание ходило ходуном. Меня, поскольку я стоял рядом, при первом или втором «прилёте» посыпало кирпичной щебёнкой. Я сначала подумал, что это осколки. Ноги побило хорошо. Я зашёл в коридор, который к тому времени уже был заполнен дымом. Я хлопал по штанам, проверял на наличие осколков. Брюки оказались целыми. Тогда я понял, что это были не осколки, а фрагменты кирпича. «Пятница» спросил меня, что со мной. Я ответил, что всё в порядке», – рассказал Влад. После возобновилась артподготовка ВСУ. Украинская армия была уверена, что 17 января захватит позиции ополчения.

«Противник бил снарядным молотком по зданию. «Пятница» дал команду сесть вдоль стены в коридоре. Сейчас уже понятно, что нужно было либо спуститься на первый этаж, либо хотя бы зайти в комнату, но мы оказались в первый раз в такой ситуации, поэтому не совсем правильно сориентировались, как нужно себя повести. «Пятница» сел ближе к бойнице, следом я и другие бойцы. Во время очередного «прилёта» снаряд попал в бойницу. «Утёс» – в кашу, осколки полетели в коридор. Поскольку Женя сидел ближе, он принял на себя их. В меня попал лишь один. Он угодил в промежуток между противоосколочным воротником и каской. Нас занесли в комнату. Мы валялись на полу, бушлаты под нас постелили. Я выпал из происходящего. Очень сильно тошнило, но я был ещё при памяти. Я лежал, выставив ствол в сторону лестницы с тем расчётом, что, если незнакомая голова появляется, я хотя бы последнюю очередь в него выпущу».

«Металлическое спокойствие»

Порой осознание того, что с тобой произошло, приходит значительно позже. Находясь в моменте, ты не понимаешь всего ужаса события. Лишь после того, как оно завершилось, ты начинаешь анализировать произошедшее, и в такие моменты становится по-настоящему страшно. Подобную особенность подметил и Влад во время боя. Об этом он написал в своей книге. При этом он применил крайне точный термин «металлическое спокойствие». Должно быть, оно и не дало во время активных боевых действий поддаться панике или вовсе сойти с ума от осознания ужасов войны. Будучи раненным в голову, Влад оставался в сознании. Рядом был «Пятница», который, будучи «трёхсотым, продолжал курировать действия своего подразделения.

«Помню долетевший откуда-то сверху наполненный холодной яростью голос «Щуки: «Ну, всё. «Белка» – двухсотый». Тогда эта страшная новость не вызвала никаких эмоций – ни горя, ни страха, ни даже удивления. Самым верным определением тогдашней реакции будет слово «отметил». Так сказать, поставил галочку в соответствующей графе. Это ужасно звучит, но тогда это было именно так. Помню уверенный голос «Болгарина». В нём не было не только страха, но даже капли волнения. Впоследствии, вспоминая его интонацию, я понял, что означает выражение «металлическое спокойствие»», - описывал этот эпизод в своей книге автор «Точки невозврата».

Упущенный шанс «Правого сектора»

«Наши, те, кто уцелел, спустились на первый этаж. С Весёлого подошла группа, заняла помещение. На правом фланге был новый терминал, там тогда были «спартанцы». То есть, «правосеки», которые рассыпались вдоль нас, попали в три «смычка». Это были бойцы 6-й роты 93-й отдельной механизированной бригады. Она состояла, как украинцы сами рассказывали, из нацистов. Это не рядовые жители, которых по военкоматам пособирали и погнали сюда. Эти знали, зачем они здесь, почему они здесь, чего они хотят, почему они идут и они хотели идти на войну», – когда Влад произнёс слово «нацисты», на его лице проявилась ярость. Он искренне ненавидел этих людей. Жестикулируя в этот момент, он сжал кулак. Казалось, что он вновь оказался в том бою и смотрит на противника сквозь бойницу.

«У них вначале был шанс, я считаю, взять наши позиции. Они бы положили какое-то количество людей, учитывая, что мы не бежали. Соответственно, они несли бы потери, но они могли себе их позволить. Их было 40 человек, а нас было, после того, как меня и «Пятницу» ранило, семь человек. Если бы они сразу пошли на штурм, они могли бы взять наши позиции. Но они решили пойти по боевому уставу – сначала подавить огневые точки, а потом идти. Пока они это делали, подошли ребята с Весёлого, подключились «спартанцы». Не было какого-то одного подразделения, которое вытащило этот бой. Каждый внёс свою лепту», – подчеркнул бывший ополченец.

4.jpg

К моменту завершения боя Влад уже находился, как он сам рассказывает, в сумеречном состоянии. Тогда он считал, что у него контузия, а кровь на его форме – «Пятницы», так как основной удар командир принял на себя. После выяснилось, что в затылок попал один осколок.

«Около 8 часов «правосеки» пытались пробиться. У них это не получалось. Боец нашего подразделения с позывным «Контрабас» был скорректирован и «работал» из АГС по территории этой насыпи. Естественно, у них потери были чувствительные. Когда они осознали, что у них пролезть не получается, они, судя по их же воспоминаниям, приняли решение, что нужно уходить. К тому моменту наши уже окончательно смогли пробиться к «Трёшке», деблокировали позицию. Когда вытаскивали «Пятницу» из здания общежития, как рассказывают ребята, он цеплялся за дверные косяки. Он считал, что бой ещё не закончился, что он должен быть со своими людьми, командовать ими. Он не мог бросить своих людей. Его силой вынесли оттуда. После бойцы вынесли меня и «Пятницу», погрузили на «сомалийский» танк и повезли в штаб на «Девятке» (девятиэтажное здание на улице Взлётная). Как они это сделали, для меня гигантская загадка, потому что когда в нормальном состоянии едешь на броне танка, на нём сидеть не очень уютно. Как они нас держали, пацаны, уставшие после долгого боя, я уже не помню», – подытожил Евтушенко.

Отряд позицию удержал…

Я ехал по заснеженному Донецку в автобусе. За окном был колючий мороз. Эта зима в значительной степени отличается от той, что была шесть лет назад. Сегодня город залит яркими лучами солнца, а на фоне не гремит артиллерия. В 2015-ом было иначе. Краски будто куда-то исчезли. Была серость и мрак. В те дни меня вернула история Влада. Мои глаза бегали по строчкам книги «Точка невозврата».

««Пятница» от кровопотери в результате полученных ранений умер по дороге, не доехав до санитарного автомобиля. Даже, наверное, правильнее будет сказать, разрешил себе умереть, когда понял, что бой закончился, и позицию отряд удержал…».

«Трёшку» обороняли девять бойцов: «Пятница», «Болгарин», «Орион», «Щука», «Морской», «Альфонсо», «Архангел», «Спартак» и Влад. 17 января 2015 года погибли трое: Евгений Красношеин («Пятница», г. Санкт-Петербург), Игорь Юдин («Болгарин», г. Донецк) и Евгений Беляков («Белка», г. Славянск).

Источник