Русская душа Василия Розанова
Александр Гончаров

Русская душа Василия Розанова

О Василии Васильевиче Розанове писать одновременно и трудно, и легко. Его книги спокойно можно разобрать по периодам, найти влияние на него других выдающихся людей России конца XIX — начала XX вв., но вот сама розановская мысль окажется сложноуловимой: настолько был противоречив в своих суждениях этот писатель, религиозный философ и публицист. Впрочем, все противоречия — это результат самой жизни Розанова. Она и сказалась на его статьях и книгах.

Василий Розанов (1856-1919) представлял собою тип интеллектуала-разночинца, получившего недурственное светское образование в годы, когда запас сведений признавался основным делом, а вера отодвигалась на задворки процесса просвещения. По признанию самого Василия Розанова он из гимназии вышел «совершенным нигилистом». Может так и продолжалось бы и дальше. Но молодой человек увлекся творчеством Федора Михайловича Достоевского и тогда по-настоящему ощутил дух Православия, хотя православным человеком и не стал.

Увлечение Достоевским привело Василия Розанова к достаточно эмоциональному поступку, последствия которого отравляли почти всю его жизнь. Розанов, учась на историко-филологическом факультете Московского университета, женился на Аполлинарии Прокофьевне Сусловой (1840-1918), бывшей возлюбленной Достоевского, которая по возрасту являлась старше студента на 17 лет. Считается, что именно Аполлинария Суслова и послужила прообразом Настасьи Филипповны из романа Федора Михайловича «Идиот». В вымышленном мире Настасья Филипповна не вышла замуж за князя Мышкина, в реальном все произошло наоборот: «Мышкин»-Розанов женился на Аполлинарии. И ничего хорошего не вышло. Совместное проживание с первых недель отравляло жизнь обоим, а потом Суслова просто сбежала от Розанова, уже работавшего провинциальным учителем.

Полностью подтвердилась характеристика, данная Достоевским А.П. Сусловой: «Аполлинария — больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям».

Второй брак Василия оказался удачным, но не признаваемым по законам Российской Империи (из-за отказа Сусловой дать развод). Новая жена Розанова — Варвара Дмитриевна очень любила мужа, но как женщина православная, тяготилась сложившимся положением. Дети от второго брака (а их было пятеро) признавались незаконнорожденными и получали отчество и фамилию крестных. Так единственный сын Василия Васильевича был записан как Василий Александрович Александров.

Колеблющееся семейное положение подвигало часто Розанова к неоправданным поступкам и статьям, которые отталкивали его от Церкви, но он к ней тянулся все равно, да и жена, и друзья поддерживали. И так Розанова шатало всю жизнь. Но к атеизму он уже не возвращался никогда. И, пожалуй, к Василию Васильевичу вполне применимы слова святителя Николая Сербского: «У русской души есть свой рай и свой ад. Нигде нет ада более страшного, и нигде нет рая более дивного, чем в русской душе… Русская душа — самое драматическое поприще, на котором беспощадно борются ангелы и дьяволы».

Василий Розанов поэтому и известен удивительно проникновенными словами в защиту Бога, Церкви, священства и народа, и очень плоскими нападками на христианство, связанными с его личными разочарованиями и семейными горестями. И совершенно не случайно богоборческая власть в своей пропаганде не использовала критические статьи Розанова в отношении религии и запрещала публиковать его произведения. Розанов — православный христианин атеизму опасен. Розанов — критик Православия для безбожников бесполезен, ибо писал под воздействием эмоций или обиженного разума, причем не отказываясь от Творца. А еще Василий Розанов не принял Октябрьскую революцию, хотя и голодал, и мучился, выпрашивая деньги у Горького, и продавал свои вещи, чтобы картошки купить, и подбирал окурки, брошенные посетителями трактиров.

Перед смертью Василий Васильевич Розанов причастился, покаялся за свои антицерковные работы в присутствии семьи, друзей и священника Павла Флоренского, ставшего его духовником, и скончался во время соборования.

Замечательный русский писатель и недюжинный философ (правда, очень недооцененный до сих пор) Михаил Михайлович Пришвин уже в советские годы говорил: «Розанов — послесловие русской литературы, я – бесплатное приложение».

Пришвин стопроцентно прав. Розанов — это эпилог русской культуры, находившейся на спуске после «Золотого века». Он — завершение русской философии, где на пике находился православный философ Константин Николаевич Леонтьев. Он — постскриптум русской критики, после Н.Н. Страхова ей нечего было сказать. Он, действительно, послесловие русской прозаики, но не поэзии, которая завершилась трагической гибелью Николая Степановича Гумилева. После В.В. Розанова уже идет советская и эмигрантская литературы, философии и т.д. Этакие перекати-поля, насильственно оторванные ветром истории от корней, пришли на смену русской культурной березовой роще.

Мы совсем не представляем ушедшую Царскую Россию. Переживания и мечты людей начала XX столетия нам теперь кажутся несколько наивными и даже непонятными. Но нас тянет и к той литературе, и к тому искусству, и к той философии. Православие сохранило душу русского народа и мы, иногда только гадательно, лениво, без напряжения тянемся к старине, пытаемся ее распознать и может быть через нее найти самих себя. Почему же?

Ответ нам подсказывает Василий Розанов: «Мир не хочет быть плоским и ясным, как доска, как день, как утро, как биржа...»

Давайте припомним маленькие крохотки из всего того, что написал Василий Васильевич Розанов.

О революции.

«Революции происходят не тогда, когда народу тяжело. Тогда он молится. А когда он переходит «в облегчение»... В «облегчении» он преобразуется из человека в свинью, и тогда «бьет посуду», «гадит хлев», «зажигает дом». Это революция.

Умиравшие от голоду крестьяне (где-то в Вятке) просили отслужить молебен. Но студенты на казенной стипендии, естественно, волнуются».

О благородстве.

«Каждый народ живёт до тех пор, пока не истощилось в нём благородство. Благородство это — не громкое, не в речах, не в битвах. А молчаливое, про себя, ни в чем не выраженное, косноязычное. Потому-то, добрый мой читатель, вот что тебе надо сохранять. При этом благородстве ты не только себя сохраняешь, а сохраняешь всё своё отечество. Как, почему: я не знаю. Но чувствую, что Бог покидает ту страну, народ, в котором уже ни одного благородного человека более не осталось. Тогда «приходят враги и истребляют его». Но этих врагов «допустил Бог».

О Родине.

«Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы ее должны любить именно когда она слаба, мала, унижена, наконец глупа, наконец даже порочна. Именно, именно когда наша «мать» пьяна, лжет и вся запуталась в грехе, — мы и не должны отходить от нее…»

«Чувство Родины — должно быть строго, сдержанно в словах, не речисто, не болтливо, не «размахивая руками» и не выбегая вперед (чтобы показаться). Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием».

О любви.

«Любовь исключает ложь: первое «я солгал» означает: «Я уже не люблю», «Я меньше люблю». Гаснет любовь — и гаснет истина. Поэтому «истинствовать на земле» — значит постоянно и истинно любить».

О вере.

«Да чтo же и дорого-то в России, как не старые церкви. Уж не канцелярии ли? или не редакции ли? А церковь старая-старая, и дьячок — «не очень», все с грешком, слабенькие. А тепло только тут. Отчего же тут тепло, когда везде холодно? Хоронили тут мамашу, братцев, похоронят меня; будут тут же жениться дети; всё — тут... Всё важное... И вот люди надышали тепла».

«Религиозный человек выше мудрого, выше поэта, выше победителя и оратора. «Кто молится» — победит всех, и святые будут победителями мира».

«Выньте из самого существа мира молитву, сделайте, чтобы язык мой, ум мой разучился словам ее, самому делу ее, существу ее, — чтобы я этого не мог; и я с выпученными глазами и с ужасным воем выбежал бы из дому, и бежал, бежал, пока не упал. Без молитвы совершенно нельзя жить... Без молитвы — безумие и ужас.

Но это все понимается, когда плачется... А кто не плачет, не плакал — как ему это объяснить?».

О святости.

«Россия как государство и нация развалилась бы. Но чем-то она держится. Чем? Тем, что от старика до ребенка 10 лет известно всем, что такое «святой православный человек»; тем, что каждый русский знает, что «такие святые — есть, не переведутся и не переводились»; и что в совести своей, которая есть непременно у каждого человека, все русские вообще и каждый в отдельности тревожатся этим образом «святого человека», страдают о своем отступлении от этого идеала и всегда усиливаются вернуться к нему, достигнуть его — достигнуть хотя бы частично и ненадолго. «Святой человек», или «Божий человек», есть образ, именно художественный образ (а не понятие), совершенно неизвестный Западной Европе и не выработанный ни одною Церковью — ни католицизмом, ни протестантизмом. Он заключается в полном и совершенном отлучении себя от всякого своекорыстия; не говоря о деньгах и имуществе, даже вообще о собственности, — это отречение простирается и на славу, на уважение другими, на почет и известность. «Святой человек» погружается в совершенную тишину безмолвной, глубоко внутренней жизни: но не пассивной и бездеятельной, а глубоко напряженной».

О Боге.

«Я бы мог отказаться от даров, от литературы, от будущности своего я, от славы или известности — слишком мог бы; от счастья, от благополучия… не знаю. Но от Бога я никогда не мог отказаться. Бог есть самое «теплое» для меня. С Богом мне «всего теплее». С Богом никогда не скучно и не холодно.

В конце концов, Бог — моя жизнь.

Я только живу для Него, через Него. Вне Бога — меня нет».

«Бог мой! вечность моя! Отчего же душа моя так прыгает, когда я думаю о Тебе… И всё держит рука Твоя: что она меня держит — это я постоянно чувствую».

Василий Васильевич Розанов ушел 5 февраля 1919 года вместе со своей эпохой. Он не испытал ужасов гражданской войны и репрессий. И это было милостью Божией.

Нам же из творческого наследия этого русского философа и писателя следует брать только самое доброе и чистое и помнить, что прошлое совсем не далеко отстоит от нас. Прошлое находится рядом с нами. Достаточно повернуть голову и посмотреть на обочину дороги настоящего. На ней лежат драгоценные камни и булыжники. Главное — не обмануться и не поднять из пыли ненужное и не положить его в заплечную торбу. Главное — сделать правильный выбор, помолившись Господу нашему Иисусу Христу.