"Мы для них давно не люди"
Юрий Котенок

"Мы для них давно не люди"

Позывной добровольцаАлексея Маркова— «Добрый». Командует он батальоном «Призрак» народной милиции ЛНР, тем самым, который создавал Алексей Мозговой. Беседа корреспондентаФедерального агентства новостей Юрия Котенкас «Добрым» состоялась сразу после сороковинАлександра Захарченко. Тема гибели командиров в Донбассе стала основной во время общения.

Кто ведет за собой — дорогого стоит

— Алексей Геннадьевич, как восприняли известие о гибели Александра Захарченко?

— Когда пришла новость о том, что Захарченко погиб, наступил не сказать чтобы шок, но… ПогибГиви, погибМоторола. Это уже была дикость. Как можно было допустить гибель командиров такого уровня?

Я поймал себя на мысли, что Захарченко был последний командир, кого я знал лично. ПогиблиМозговой,Дремов, погибБэтмен. ПогибМамай.С ним общались не так давно. Такой спокойный мужик. У нас зашел с ним спор на определенную тему, и он вел себя очень рассудительно. С ним было приятно общаться. И вот снова такая новость неожиданно, просто в голове не укладывается.К этому привыкнуть нельзя.

— Александра Захарченко не критиковал, наверное, только ленивый. Но он погиб, и вдруг стало ясно, что Донбасс осиротел…

— Захарченко уважали именно как командира. Я не знаю, каким он был политиком, потому что мы в соседней республике новости из ДНР узнаем так же, как и вы. Но то, что он лично был смелый человек, могу засвидетельствовать.

Александр Захарченко

Александр Захарченко

Лично с ним пересеклись перед Дебальцевым 16 февраля (операция по ликвидации Дебальцевского котла и освобождению Дебальцева в феврале 2015 г. —Прим. ФАН), когда они (подразделение «Оплот». —Прим. ФАН) только-только заходили в город. И он в этот день получил ранение. Поэтому все разговоры о том, что его ранил кто-то из охранников, это все ерунда. Они заходили через тоннель прямо рядом с нами.

Глава республики, который не боится лично вести за собой бойцов, — это дорогого стоит.

— Из тех лидеров, которые начинали восстание против киевского режима в 2014 году, остались единицы.

— Сейчас получается, что, по большому счету, в республиках не осталось таких известных командиров первой волны. Есть очень достойные люди: государственные деятели и командиры — но они не столь известны. Они делают свою работу. А Захарченко при этом был еще и лицом республики. Он сам по себе олицетворял веру в окончательную победу. Невозможно было представить Захарченко, идущего на соглашение с кем-либо или торгующегося с противником. Он был простой человек и всегда говорил от души.

— После терактов в отношении командиров Донбасса звучали заявления о том, что возмездие неотвратимо. Но…

— Это очень больная тема — смерти народных лидеров в обеих республиках, которые по факту оказались неотомщенными. Не найдены ни исполнители, ни заказчики, и это достаточно болезненно воспринимается в общественном сознании.

Одно дело, если бы поймали этих негодяев, прилюдно вытащили их за шиворот и сказали: «Вот эти сволочи. Оружие им дал тот-то, заплатил тот-то, наказание будет таким-то». Если мы не смогли предотвратить преступление, то хотя бы неотвратимость наказания злодеев должна людей поддерживать морально.

На похоронах Мозгового

Если забыть о войне, она быстро напомнит

— Каковы последствия подобных избирательных атак на военно-политическое руководство ЛДНР?

— Конечно, республики не «схлопнутся». Но тут есть два немаловажных момента. Первый — украинская сторона занимается войной всерьез. Они не играют в войну. Им перемирие и минские договоренности даром не нужны. У них есть четкая цель — достигнуть военной победы над республиками и, в их лице, над Россией.

В этом плане мы воюем пусть с плохонькой, но армией, за которой стоит поганенькое, но государство. И у этого государства есть хоть и людоедская, но идеология. При всех отрицательных коннотациях у них есть базис, на котором они могут строить свою государственность.

— А что с нашей стороны?

— С нашей стороны не то чтобы расслабленность, но до сих пор люди не могут четко артикулировать, за что мы воюем. За присоединение к России? За независимое государство? За конфедеративное устройство Украины? Какова конечная цель? Против чего мы воюем, мы все знаем: против фашизма, который подымает голову на Украине, против человеконенавистнической идеологии и т. д. Но за что?

— В центре Донецка и Луганска иной раз возникает ощущение, что люди совершенно забыли, что против них ведется необъявленная война. Есть такое?День молодежи в Луганске

День молодежи в Луганске

— В Донецке и Луганске война не настолько видна, она не является там ежедневным атрибутом. Очень многие люди про войну просто забыли. Там налажена мирная жизнь — какая бы она ни была, но все равно мирная.

Доходит до смешного: нас, нескольких командиров, вызвали с передовой на 222-летнюю годовщину Луганска (8 сентября эта дата отмечалась в столице ЛНР. —Прим. ФАН), вручили грамоты. С трибуны говорилось о том, что в 2014 году Луганск обстреливали, было тяжелое время, но «за послевоенные годы город отстроился, расцвел, восстановилась нормальная жизнь…» А я понять не могу, какие послевоенные годы? Вы отъедьте совсем немного в сторону станицы Луганской, Счастья или Бахмутки. Там война идет, что называется, в полный рост — с применением ствольной артиллерии, танков. Только авиации там нет, и все.

— Получается, что у многих создается иллюзия мира, которого на самом деле нет?

— Конечно, это сказывается на людях. Сидя в Луганске, очень тяжело представить, что в этот момент люди погибают непосредственно в бою. Не от разрыва случайной мины, которая залетела в поселок, а просто потому что они воюют каждый день, с утра до вечера.

На КПП под Луганском

На КПП под Луганском

— В Донецке и Луганске война не настолько видна, она не является там ежедневным атрибутом. Очень многие люди про войну просто забыли. Там налажена мирная жизнь — какая бы она ни была, но все равно мирная.

Доходит до смешного: нас, нескольких командиров, вызвали с передовой на 222-летнюю годовщину Луганска (8 сентября эта дата отмечалась в столице ЛНР. —Прим. ФАН), вручили грамоты. С трибуны говорилось о том, что в 2014 году Луганск обстреливали, было тяжелое время, но «за послевоенные годы город отстроился, расцвел, восстановилась нормальная жизнь…» А я понять не могу, какие послевоенные годы? Вы отъедьте совсем немного в сторону станицы Луганской, Счастья или Бахмутки. Там война идет, что называется, в полный рост — с применением ствольной артиллерии, танков. Только авиации там нет, и все.

— Получается, что у многих создается иллюзия мира, которого на самом деле нет?

— Конечно, это сказывается на людях. Сидя в Луганске, очень тяжело представить, что в этот момент люди погибают непосредственно в бою. Не от разрыва случайной мины, которая залетела в поселок, а просто потому что они воюют каждый день, с утра до вечера.

Похороны Олега Анащенко

Похороны Олега Анащенко

Если человеческое осталось в прошлом

— Судя по диверсионной активности, Киев сделал в Донбассе ставку на террор?

— Мы воюем с государством, которое не имеет каких-либо моральных ограничений. Вспомните теракт на танковом биатлоне в ДНР в позапрошлом году, когда пострадало несколько детей. СВУ было заложено в бронемашину, по которой лазили дети. Регулярные минирования и подрывы дорог, мостов, теракты в самом Луганске… Один из них — когда мина была заложена в мусорку на оживленней улице. Мы воюем с теми, для кого человеческое осталось уже в прошлом.

— Получается, существует разница между военными Украины и Донбасса, между обществом в Киеве и Донбассе?

— Эта разница огромна. Эта не зеркальная война. Я подчеркну, здесь нет войны между Россией и Украиной и, тем более, нет войны между русскими и украинцами. Война идет не просто между идеологиями, а между мировоззрениями. Принципиальная, кардинальная разница между нами в том, что для нас они продолжают оставаться людьми: да, сумасшедшими и жестокими, в чем-то потерявшими человеческий облик, но они для нас все равно люди, братья. Знаете, это как в семье есть брат, алкоголик и преступник, но он все равно остается родственником для тебя. И ты пытаешься что-то для него сделать, вытащить из беды.

А для них мы уже давно не люди.Они говорят, что весь Донбасс заселен алкоголиками, тунеядцами, наркоманами и бандитами. То есть, мы для них уже не люди, и убийство мирного населения Донбасса не воспринимается ими как преступление и трагедия.

День Победы в ЛНР

День Победы в ЛНР

— Как в этой ситуации ведем себя на линии фронта мы?

— Для нас неприемлема такая война, при которой мины будут закладываться на многолюдных улицах. Это просто дико, а для них это в порядке вещей.

Вот наглядный пример. Есть такой поселок Новотошковка, который стоит по другую сторону Бахмутки (Бахмутской трассы. —Прим. ФАН). За все три года, сколько идет война на Бахмутке, он ни разу не подвергался обстрелам с нашей стороны. Потому что мы знаем — там живут мирные люди. Я прекрасно знаю, где у них там находится штаб, где расположение, где у них техника стоит и замаскированы машины. Все это прекрасно видно на облетах. Но я не могу туда стрелять, потому что там живут мирные жители. А у них таких ограничений нет.

Например, в поселке Донецкий, который стоит по нашу сторону дороги, целые улицы просто сожжены, снесены до основания. От несчастного поселка Желобок, который еще два года назад считался у нас курортным местом, где росли розы, персики, виноград, яблоки и груши, сейчас не осталось даже стен. Там даже стены превращены в щебенку.

В этом принципиальная разница между нами и противоположной стороной. И в этом плане, да, мы сильно связаны нашей моралью в способах ведения войны. Знаете, это тот самый случай, когда лучше умереть человеком, чем продолжать жить «бандеровцем».

Позиции в районе Желобка, ЛНР

Позиции в районе Желобка, ЛНР

Битва за Желобок

— Вы упомянули тот самый Желобок, о взятии которого украинская сторона заявляла, как минимум, несколько раз?

— Да. Они его до сих пор берут.

— А чем для ВСУ так важен Желобок?

— Сам поселочек — лишь одна улица, идущая вдоль Бахмутской трассы. Но в силу своего географического положения для украинской стороны он представлял бы собой естественную крепость, потому что там огромный вал самой Бахмутской трассы, удобные подходы.

Если они его займут, они будут иметь самый настоящий шверпункт (Schwerpunkt (нем.) — опорный пункт, точка приложения силы. —Прим. ФАН), опираясь на который, можно развивать наступление в любом направлении. Контролируя Желобок, они будут контролировать огромный кусок Бахмутской трассы.

— Как мы стоим на Желобке?

Антивоенный митинг в Луганске
Антивоенный митинг в Луганске

— Для нас удерживать Желобок сложнее, потому что на северной стороне, где находится противник, расположено урочище. Там зеленка, которую тяжело контролировать. Но мы обороняем Желобок, и у нас это неплохо получается. За два года там создан такой укрепрайон, где все позиции связаны ходами сообщения, с развитыми огневыми позициями, с несколькими закрытыми дорогами, которые позволяют безопасно подвозить и личный состав, и боекомплект, и все, что нам необходимо.

— Как выглядят реальные итоги противостояния на этом участке фронта?

— Несмотря на регулярные киевские анонсы очередного взятия Желобка, заканчивается все, как правило, одинаково: ВСУ оставляют несколько своих трупов, откатываются на исходные позиции и продолжают с удвоенной ненавистью засыпать Желобок из всех имеющихся стволов. Но ребята, которые стоят на Желобке, готовы отразить любую атаку.

Источник