Недавний визит президента Франции Эммануэля Макрона в столицу Корсики Аяччо прошёл на фоне массовой демонстрации протеста местного населения. Корсиканцы вышли на улицы с требованиями широкой автономии.
Отношения Аяччо с Парижем никогда не были ровными. Корсиканцы — народ замкнутый и консервативный. Приезжему, даже если он живёт на Корсике много лет, не так-то просто войти в круг общения корсиканцев. Корсиканцы воинственны и веками хранят свои обычаи, в том числе, обычай кровной мести.
Одним из требований к Макрону было ввести запрет для нерезидентов покупать жильё на Корсике. Корсиканцы не хотят видеть у себя некорсиканцев, и хотят сохранить свой традиционный уклад жизни от посягательств чужой культуры, даже французской.
Корсика — самая бедная провинция Франции. В составе Франции она оказалась в 1768 г., когда Генуэзская Республика продала остров французам за долги. Продала вместе с населением, словно это была связка бубликов. Гордые корсиканцы с этим не смирились, началась партизанская война за независимость.
Она шла с переменным успехом, но маленький народ маленького острова (численность корсиканцев 300 тыс.) не в состоянии победить большую Францию и её армию. Полностью интегрировать остров в государственные границы Франции Парижу удалось только в 1789 г., после многочисленных военных операций и расправ над корсиканскими партизанами и их семьями.
Корсика остаётся в составе Франции, но продолжает бороться за независимость политическими средствами. До сих пор на Корсике дислоцируются подразделения французской армии, в том числе, Иностранный легион.
Аяччо требует от Парижа признать корсиканцев отдельным народом, а их язык — государственным на Корсике. Но по французской конституции все граждане Франции — французы. Это бескомпромиссный ассимиляторский механизм, убивающий на корню этническое многообразие Франции. Это все равно, как если бы в России всем в паспорте писали «русский» — и якутам, и бурятам, и кумыкам, и карачаевцам.
Сравните это с присоединением к России Финляндии при Александре I. Финляндия отошла России от Швеции как юридически шведская территория после поражения Швеции в войне 1808-1809 гг., что было поддержано союзниками России.
При этом не обошлось без трений, но Финляндия сразу получила автономию и статус Великого княжества. Местные законы оставались, как и местные органы самоуправления. Финнов не подвергали рекрутским наборам в армию, финны могли служить по собственному желанию. Со временем финский язык получил статус государственного. До сих пор в Хельсинки высится памятник российскому монарху Александру II — восстановителю финского парламентаризма.
Но для Запада тираны и деспоты — это всегда российские цари, а европейские монархи, чьи руки в крови по локоть, вполне приемлемые особы.
Максимум, на что согласился Париж, это предоставить в 1991 г. Корсике ограниченную автономию и признать культурное своеобразие корсиканцев, но как составной части французского народа!
В культурном плане корсиканцы гораздо ближе к итальянцам, чем к французам. Пребывание в составе итальянской Генуэзской Республики даёт о себе знать. Никогда до XVIII в. Корсика не была французской. Корсиканский язык можно назвать диалектом итальянского языка, но никак не французского. Географически Корсика расположена ближе к Италии, чем Франции.
Франция никогда не баловала островитян своим вниманием. Французские товары поставлялись на остров по льготным законам, товары с Корсики облагались дополнительными пошлинами. Запрещалось преподавать корсиканский язык, закрывались школы, заводы, больницы. Корсиканцы массово эмигрировали (на Корсике проживает только две трети корсиканцев).
Если надо было сделать что-то не очень хорошее, что могло вызвать недовольство населения, Париж всегда делал это на Корсике. Корсика — остров, населения там мало и его недовольство не может быть массовым и потрясти общественно-политический порядок в государстве. Например, в 1960-х Париж подумывал о строительстве на остове ядерной базы, и только массовые протесты корсиканцев не позволили это сделать.
Со времени присоединения Корсики к Франции прошло более двухсот лет. Политика подавления корсиканской культуры и корсиканского самосознания не увенчалась успехом. Договориться с корсиканцами тоже не получается. Они хотят либо независимости, либо, как минимум, самой что ни на есть широкой автономии. Париж же выступает за унитарное государственное устройство.
Мировые СМИ об этом молчат. По умолчанию Запад всё решил за корсиканцев — они должны быть французами. Не обсуждают проблему репрессий против корсиканской культуры ни ООН, ни ОБСЕ, ни другие международные организации.
Всё внимание Запада приковано к России и её окраинам. Там он ищет нарушение прав человека, пренебрежение правами избирателей, изыскивает и раздувает до непомерных масштабов давно забытые исторические недоразумения с целью вновь их активировать и оживить прежние обиды и спровоцировать в Евразии войну всех против всех.
Глядя вдаль, Запад не хочет видеть то, что творится рядом, в Европе. Корсиканцам предстоит еще долго доказывать своё право на самостоятельное существование.
Отношения Аяччо с Парижем никогда не были ровными. Корсиканцы — народ замкнутый и консервативный. Приезжему, даже если он живёт на Корсике много лет, не так-то просто войти в круг общения корсиканцев. Корсиканцы воинственны и веками хранят свои обычаи, в том числе, обычай кровной мести.
Одним из требований к Макрону было ввести запрет для нерезидентов покупать жильё на Корсике. Корсиканцы не хотят видеть у себя некорсиканцев, и хотят сохранить свой традиционный уклад жизни от посягательств чужой культуры, даже французской.
Корсика — самая бедная провинция Франции. В составе Франции она оказалась в 1768 г., когда Генуэзская Республика продала остров французам за долги. Продала вместе с населением, словно это была связка бубликов. Гордые корсиканцы с этим не смирились, началась партизанская война за независимость.
Она шла с переменным успехом, но маленький народ маленького острова (численность корсиканцев 300 тыс.) не в состоянии победить большую Францию и её армию. Полностью интегрировать остров в государственные границы Франции Парижу удалось только в 1789 г., после многочисленных военных операций и расправ над корсиканскими партизанами и их семьями.
Корсика остаётся в составе Франции, но продолжает бороться за независимость политическими средствами. До сих пор на Корсике дислоцируются подразделения французской армии, в том числе, Иностранный легион.
Аяччо требует от Парижа признать корсиканцев отдельным народом, а их язык — государственным на Корсике. Но по французской конституции все граждане Франции — французы. Это бескомпромиссный ассимиляторский механизм, убивающий на корню этническое многообразие Франции. Это все равно, как если бы в России всем в паспорте писали «русский» — и якутам, и бурятам, и кумыкам, и карачаевцам.
Сравните это с присоединением к России Финляндии при Александре I. Финляндия отошла России от Швеции как юридически шведская территория после поражения Швеции в войне 1808-1809 гг., что было поддержано союзниками России.
При этом не обошлось без трений, но Финляндия сразу получила автономию и статус Великого княжества. Местные законы оставались, как и местные органы самоуправления. Финнов не подвергали рекрутским наборам в армию, финны могли служить по собственному желанию. Со временем финский язык получил статус государственного. До сих пор в Хельсинки высится памятник российскому монарху Александру II — восстановителю финского парламентаризма.
Но для Запада тираны и деспоты — это всегда российские цари, а европейские монархи, чьи руки в крови по локоть, вполне приемлемые особы.
Максимум, на что согласился Париж, это предоставить в 1991 г. Корсике ограниченную автономию и признать культурное своеобразие корсиканцев, но как составной части французского народа!
В культурном плане корсиканцы гораздо ближе к итальянцам, чем к французам. Пребывание в составе итальянской Генуэзской Республики даёт о себе знать. Никогда до XVIII в. Корсика не была французской. Корсиканский язык можно назвать диалектом итальянского языка, но никак не французского. Географически Корсика расположена ближе к Италии, чем Франции.
Франция никогда не баловала островитян своим вниманием. Французские товары поставлялись на остров по льготным законам, товары с Корсики облагались дополнительными пошлинами. Запрещалось преподавать корсиканский язык, закрывались школы, заводы, больницы. Корсиканцы массово эмигрировали (на Корсике проживает только две трети корсиканцев).
Если надо было сделать что-то не очень хорошее, что могло вызвать недовольство населения, Париж всегда делал это на Корсике. Корсика — остров, населения там мало и его недовольство не может быть массовым и потрясти общественно-политический порядок в государстве. Например, в 1960-х Париж подумывал о строительстве на остове ядерной базы, и только массовые протесты корсиканцев не позволили это сделать.
Со времени присоединения Корсики к Франции прошло более двухсот лет. Политика подавления корсиканской культуры и корсиканского самосознания не увенчалась успехом. Договориться с корсиканцами тоже не получается. Они хотят либо независимости, либо, как минимум, самой что ни на есть широкой автономии. Париж же выступает за унитарное государственное устройство.
Мировые СМИ об этом молчат. По умолчанию Запад всё решил за корсиканцев — они должны быть французами. Не обсуждают проблему репрессий против корсиканской культуры ни ООН, ни ОБСЕ, ни другие международные организации.
Всё внимание Запада приковано к России и её окраинам. Там он ищет нарушение прав человека, пренебрежение правами избирателей, изыскивает и раздувает до непомерных масштабов давно забытые исторические недоразумения с целью вновь их активировать и оживить прежние обиды и спровоцировать в Евразии войну всех против всех.
Глядя вдаль, Запад не хочет видеть то, что творится рядом, в Европе. Корсиканцам предстоит еще долго доказывать своё право на самостоятельное существование.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
