В РФ достаточно широко, особенно среди молодежи, распространена идея «ценности (самоценности) свободы», которая должна проявляться, среди прочего, в «свободе слова». На практике это означает допустимость политического представительства для людей любых убеждений и возможность свободного изложения любых идей. Ну, кроме «фашизма», конечно же (о подобной избирательности будет сказано ниже). Хотя некоторые и это допускают. А иначе — «тоталитарный режим», в котором сажают «за убеждения», что совершенно недопустимо. Для иллюстрации плохих режимов, в зависимости от убеждений, приводят в пример СССР, Германию 30-40-х или современный Иран.

Нет нужды подробно рассматривать вопрос о том, почему идея «свободы слова» так популярна — здесь всё достаточно прозрачно. Если без лишнего многословия, то всё, на самом деле, сводится к банальному «я хочу говорить что угодно и чтобы мне за это ничего не было». Именно поэтому среди «борцов за свободу» так много тех, кого раздражает закон «об оскорблении чувств верующих» — это ж, по их мнению, нарушение «свободы слова», т.е. свободы безнаказанно оскорблять и глумиться над святынями!

Так вот, для достижения этого безбоязненного состояния, при котором можно нести языком что угодно, необходимо или самому стать диктатором (о чём рядовому стороннику «свободы слова» можно только мечтать), или признать за другими, наравне с собой, право на безответственное словоизвержение и даже демократическое представительство во власти. Данное отстаивание равных прав на «свободу слова» преподносится как верх цивилизованности. И многие в это искренне верят.

Начнем с того, что вот эта идея «неограниченной» (а иначе, какая тут свобода!) «свободы слова» — это типично левацкая идея. Её суть лежит в признании постулата о равенстве всех идей, о равенстве всех людей, о равном праве всех на политическую власть. Именно из признания «равенства» корневой ценностью вырастает право на «свободу слова».

Практический результат борьбы за «свободу слова» — появление возможности продвигать левую идеологию, призывать к революциям, разрушать христианскую семью (см. культурный марксизм) и уничтожать саму христианскую веру, действуя через ложь. Все это неоднократно происходило в истории в самых различных странах: за подобной «либерализацией» практически всегда и везде приходят социалисты, которые являются главными демагогами с примитивными слоганами про «отобрать и поделить».

Как левацкая идея, идея «свободы слова» лжива, глупа и просто нежизнеспособна. Её нежизнеспособность можно легко обнаружить в реальной жизни. Ведь на практике, всегда идет речь лишь о допустимых границах «свободы слова», а не о самом факте наличия или отсутствия свободы, как об этом постоянно твердят всевозможные популисты. Никто, из хоть сколько-нибудь вменяемых взрослых людей, не готов признать допустимым реально полную свободу слова. Все-таки у людей есть подсознательное понимание того, что слово может быть опаснее меча, даже для животного (физического) существования людей.

У кого-то неприятие вызывает антисемитизм, у кого-то национал-социализм (нацизм), у кого-то фашизм, а у кого-то и христианская вера или высказывание отдельных христианские положения (право на жизнь, неприятие содомии и т.д.). «Можно всё, но только не это (нужное подчеркнуть)». Большинство «борцов за свободу» действуют именно так. В основном, это люди из лево-либерального болота.

Более умные, понимающие противоречивость данной ситуации, а также лица менее подверженные влиянию левой идеологии говорят немного иначе. По их мнению карать допустимо лишь за призывы к противоправным действиям или за оправдание таковых (например, оправдание красного террора). Правда и здесь есть большие разногласия по поводу того, что можно считать такими призывами, какие действия можно признавать противоправными и какие из них настолько ужасны, что допустимо наказывать даже за одни призывы к ним.

Многие из тех, кто придерживается второй позиции, относят себя к правому политическому лагерю. Кто-то ссылается на свободу слова в последние годы Российской Империи (между тем святые того времени находили прямую связь между данной свободой и будущей катастрофой) и рассказывает, что они же, мол, не коммунисты, чтобы преследовать «за убеждения». Кто-то некритически перенимает опыт правых из США, которые вынуждены защищать христианские ценности апеллируя к свободе слова (видимо настолько там всё плохо).

В любом случае, и здесь мы не наблюдаем абсолютной «свободы слова». В данном случае, границей допустимого являются призывы к преступлению или оправдание таковых.

Обоснование именно таких границ выглядит оправданным. Но всё же подобные утверждения не снимают главного вопроса — а каковы реальные основания для права на «свободу слова» (и, соответственно, каковы настоящие её границы)? Христиане и в обоснование возможности свободы слова, и для указания на её границы, могут апеллировать к Закону Божьему. Остальные обращаются — или к себе любимому (я так решил, я так считаю), или к другим людям (так написали, так прилично, так считается). Первые обращаются к объективной истине, вторые — всегда к субъективному мнению людей. Конечно, единственно верное определение границ свободы возможно только исходя из Закона Божьего.

В свете вышеизложенного рассмотрим идеологию коммунизма. Некоторые считают, что раз наказывать можно только за оправдание преступлений или за призывы к ним, то сама коммунистическая идеология (без оправдания коммунистического террора) имеет право на существование, а современные коммунисты имеют право на политическую борьбу в рамках закона. Мол, не будем уподобляться коммунистам и трогать инакомыслящих. И даже в православной среде существует мнение, что социализм — всего-лишь одна из многих политических идей, что в социализме без расстрелов священников и разрушения храмов нет ничего греховного и опасного.

Но всё это не так. Хоть со стороны идеи недопустимости призывов к преступлению и оправдания последних (экстремизм), хоть со стороны христианства в целом (грех).

Ведь что получается? Оправдывать массовые убийства прошлого (красный террор, сталинские репрессии) нельзя. Призывать к новым убийствам, очевидно, также нельзя (никто не спорит, что исламистские призывы к убийству неверных недопустимы). Но тогда возникает вопрос. А призывать к грабежу, к лишению частной собственности значит можно? Разве коммунизм не призывает упразднить частную собственность, т.е. лишить всех собственности? Разве социалисты и коммунисты не лезут в чужой карман, когда предлагают что-либо национализировать или повысить налоги?

Относительно «Не убий» ограничения на свободу слова работают. Почему тогда как сквозь пальцы смотрят на заповеди «Не укради» и «Не пожелай»?

Ну, хорошо, государство светское. Но статьи за грабеж, кражу и мошенничество есть в уголовном кодексе! Как убийство является уголовно наказуемым преступлением, так и грабеж. Как нельзя призывать к убийствам, так должны быть запрещены призывы к насильственному отнятию чужого имущества, какими бы красивыми словами грабеж ни маскировался. Коммунизм — это экстремистская идеология, которая призывает к беззакониям и согласно христианству, и согласно уголовному кодексу. Очевидно, в здоровом обществе, коммунизм и социализм должны находится за границами допустимой свободы слова.

Что касается рассказов о недопустимости преследования «за убеждения», то здесь происходит ещё одна подмена понятий. За «убеждения» никто никого не преследует — что у человека в голове государство не знает и наказывать за это не может. А вот выражение и пропаганду определенного вида убеждений иногда нужно пресекать.

Например, если у человека есть убеждение в необходимости отнять имущество у богатого соседа и таковое убеждение он распространяет среди своих политических «соратников», с предложением дальнейшего «справедливого и равного» дележа.

Само разделение ответственности за слова и действия несостоятельно. Во многих случаях для грабежа хватает словесной угрозы, а не каких-то действий. Из этого следует, что есть слова, которые являются недопустимыми. Нельзя призывать к массовым убийствам, но также нельзя призывать к массовому грабежу и глумиться над христианской верой нашего народа.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках