Комментарии на пункты Дмитрия Кубарева вего статье «Не в силе Бог, а в правде»

Ответ или комментарии на чужую статью—самый простой публицистически жанр, но и самый конфликтный по отношению к мыслям того, к кому этот ответ обращён. Поэтому хочу начать сразу с извинений, если что-то будет воспринято господином Кубаревым как обидное или не справедливое (особое ценимое им понятие). Некая жесткость в моих комментариях исходит просто из мировоззренческой важности обсуждаемых тем, не более того, и ни как не переходит на личность автора.

Пойдём по интеллектуальному следу, оставленному самим Дмитрием Кубаревым. Он предлагает публично обсудить«как мы должны вести себя и позиционировать в современном мире»в ситуации сложившейся вокруг фильма «Матильда» из которой, для нас православных, по его мнению,«уже нет достойного выхода». И хотя статья не даёт нам никакого другого ответа на поставленный вопрос, кроме того, что точно не так, как вели себя, она написана, действительно, с приглашением к полемике. Что я и предлагаю вашему вниманию в своих ответных комментариях по пунктам, которые обозначил сам автор:

1. В своем первом пункте г-н Кубарев говорит о том, что видит, для себя проблему, что к критикам Поклонской присоединиться не может, но и проявлять солидарность с «нашими» в кавычках, не хочет и будет вести свою критику «с христианских позиций». Ну, позиция и позиция. Не может в этот раз, может присоединиться в другой.

2. Суть второго пункта во фразе автора:«Я, как христианин, хочу радоваться, а не бороться с заговором темных сил». Вполне разделяю это желание счастья и радости, да и сам, пожалуй, меньше всего в жизни хотел бы бороться с заговором темных сил. Но при этом у меня есть не изживаемое (при всем моём искреннем желании) внутреннее ощущение, что радостное восприятие жизни человека на земле очень разнится от реального Божьего замысла о том, зачем, же человек, собственно, изгнан из Рая и локализован на Земле.

Не христианские оптимисты вслед за писателем-народником Короленко, почти меньшевиком (как его характеризовал Ленин в письме к Горькому), считают, что«человек рожден для счастья, как птица для полета»(очерк «Парадокс», 1894). Кстати, этот парадокс пишет безрукий калека своей ногой.

Христианские консерваторы, вослед за Ю.Н. Говорухо-Отроком (один из крупнейших литературных критиков XIX столетия) убеждены что«человек существует не для счастья»и что«жизнь его есть подвиг страдания и искупления»(Московские Ведомости, 1890, 13 янв.).

Нельзя не упомянуть и ещё одной интерпретации, приписываемой то Чехову, то Георгию Иванову: «Человек создан для счастья, как птица для паштета». После кровавого XX столетия эта циничная максима ещё более разнообразится не радостными смыслами и подтверждает правоту христианских консерваторов.

Всё-таки с темными силами надо как-то бороться, а то уж больно меняется человеческий ландшафт после их экспериментов.

3. В этом пункте автор видит противоречие фразе«Не в силе Бог, а в правде»в тяге православных активистов«запрещать и привлекать на свою сторону силовые структуры государства». В целом в статье есть ощущение, что автор не считает современное государство не только способным к правде, но и не считает вообще его своим, то есть православным. Вроде бы так оно и есть. Но…

Но, возможно, ответ на моё ощущение находится вдругой статье Кубарева «Справедливость», где он утверждает, что«для земного своего бытия всем нам хочется именно справедливости. При которой "да воздастся каждому по делам его"». И далее с одобрением рассуждает о культе справедливости, который, по его мнению, олицетворял… Сталин?!

Он так и пишет:«Культ Сталина сегодня — это не только культ эффективного менеджера, при котором страна достигла фантастических успехов в материальном плане. Это в том числе и культ справедливости. Именно за ощущение справедливости люди и готовы прощать Сталину даже неправедные приговоры, репрессии и все прочие нетолерантности, творимые в его эпоху. Потому что в сознании коренится глубокая убежденность: Сталин убил бы (посадил)любого, кто нарушил установленные правила.

Как раз этого и не хватает в текущей российской действительности: одинакового отношения ко всем».

Даю цитату из другой статьи Дмитрия Кубарева, просто для расширения понимания авторского мировоззрения в целом.

К этой цитате к каждому предложению можно написать по десятку страниц с удивлением как в человеке, предполагающем, что он рассуждает «с христианских позиций», появляется банальный идеологический оксюморон (острая или пронзительная глупость), живущий в нашем постсоветском обществе под названиями «православный сталинизм» или «христианский социализм». Думаю, самым ярким представителем подобного «культа справедливости» будет в будущем антихрист. Полноценными предтечами которого были и Ленин, и Сталин.

Во всемирном масштабе антихрист будет по-настоящему блестящим топ-менеджером «культа справедливости» — убивая любого христианина, кто нарушит установленные им правила.

Из нас многие жили в советском государстве, которое было в целом воиственно, по-богоборчески настроено к правде Божией. Современное государство к Православию относится все же либо нейтрально, либо даже скорее с сочувствием, чем с неприятием. В целом государство наше очень похоже на наше общество. Оно сочувствует Православию, состав его аппарата, вероятно, так же как и общество в большинстве себя идентифицирует как православных людей. Но это не духовная воцерковленность и не мировоззренческая убежденность, а некое не вполне осознанное чувство сопричастности. Но и это нейтрально-сочувственное состояние современного государства значительно лучше богобоческо-атеистического советского государства, не говоря уже о горячем периоде «культа справедливости» при Ленине и Сталине.

Почему бы к современному государству не обращаться и православным гражданам за защитой, как к нему обращаются мусульмане, когда им что-то не нравиться, или либералы с коммунистами, когда их что-то не устраивает? Обращение к государству (за неимением Государя), как к третейскому судье, это хорошее монархическое чувство, которое в нашей стране свойственно всем и монархистам, и не монархистам. Оно глубже политических убеждений, оно из области национальной психологии, которую сформировало Православие.

Обратил на себя внимание в этом пункте и интерес автора к вопросу, заданному отцу Дмитрию Смирнову журналистом «Сноба». Во-первых, журналист сказал, что он вне церкви, а во вторых, ответ заслуженного протоиерея значительно более разъясняющий ситуацию, чем сам вопрос о якобы «несвойственной» Православной церкви деятельности.

Маститый протоиерей ответил так:«Я этого не ощущаю. Может быть, из-за того, что я внутри, а вы вне. Поэтому я не знаю, какие флюиды улавливает ваша душа. Я вас просто приглашаю на службу в наш храм. Вы постойте, посмотрите, кто под чью простыню лезет. Попробуйте это ощутить или, наоборот, может быть, тепло ощутите».

«Игры в Ватикан» или в восточный папизм есть, но не в той области, за которую боится автор. Церковь нисколько не«превращается в военизированный религиозный орден, направленный на то, чтобы научить грешников жить по правде силой государственного прокурора». Я не припомню ни одного обращения из Патриархии к генеральному прокурору! Хотя изначально и не понимаю, почему нужно принципиально отвергать такие гипотетические обращения? Православная Церковь не воюет с государством, она не накладывала никаких прещений на обращения к генеральному или просто прокурору. Почему нужно бояться за то, чего не было и за то, что не противоречит никаким канонам?

4. Четвертый пункт самый странный. Здесь автор недоумевает, как сочетать заповедь Христа:«воздатите кесарева кесареви и Божия Богови»с требованием христианских активистов«вопреки российскому законодательству убрать фильм с проката»? Дмитрий Кубарев видит здесь«извращение нашей веры»и превращение Православия в религию Цензуры. Логика, прямо скажем, не без изъяна. То есть, с одной стороны автор говорит, что дело «кесаря» (государства) отличается от дела «Божия» (Церкви), а, с другой стороны, поступки, связанные с делами совести верующего, ставятся в зависимость от «российского законодательства». Продолжая эту логику, мы не имеем права выступать против содомитов, потому что современное российское законодательство не имеет соответствующей статьи в своих анналах? А так же не имеем права из некоей «религии любви». как-то незримо связанной с российским законодательством, выступать против абортов и их финансирования из бюджета государства, складывающегося из наших налогов? Ведь и таких законов, поддерживающих христианских подход к человеческой жизни, нет у современного законодательства. Не можем считать и требовать, что Православная вера является духовной основой нашей Русской цивилизации, а значит, и русской государственности, опять же из-за того, что законодатели 90-х годов, написавшие нашу конституцию, были либералы. Примеры можно множить, особенно по семейному праву…

Думаю, не нужно путать революционность левых в их стремлении срыть до основания любую государственность со скромными напоминаниями нашему государству, тех или иных православных активистов или писателей о том, на чём должно бы строить своё основание русское государство. Если оно, государство захотело бы стать таковым.

5. Не знаю, нужно ли стыдиться за тех или иных деятелей православного движения из-за их «низкой культуры, низкого уровня образования, изначально слабого интеллекта», мне как-то ближе размышления о своём низком уровне всего Дмитрием Кубаревым перечисленного. Одновременно не знаю, соответствую ли и я неизвестному мне канону «нормального православного», которым пользуется автор статьи?

Далее говорится о том, что участники акций не должны были бы выступать от имени православного сообщества или Церкви. Наверное, да. Но хотелось бы узнать, а кто тогда может почитать себя достойным говорить от имени Церкви или, скажем, от имени православной общественности? Только ли это должны быть официальные лица соответствующей Синодальной комиссии? Помнится, что один из них (протоиерей Всеволод Чаплин) впоследствии оказался не достойным этого? Тогда логично, что только патриарх лично? Или только Церковный Собор? Или все-таки люди могут что-то обсуждать, где-то ходить и от кого-то что-то требовать по своему личному усмотрению? В статье, кстати, много уделено место слову «свобода». Не применимо ли оно к этой ситуации?

Думаю, что и простые, и не мудрые, и не медийно-презентабельные, и даже вовсе неумелые имеют право на свой голос. Хорошо конечно, чтобы кроме зычных голосов они имели бы ещё и чуткие уши, чтобы улавливать критику, а также зоркие духовные очи, чтобы видеть свои ошибки. Но намного ли более есть таких ушей и таких глаз у считающих себя умными и думающими или у более распространенной группы тех, кто просто думает, что он думает, а на самом деле глубоко ошибается, что он умеет это делать?

С размышлениями к концу этого пункта согласиться можно. Действительно, хотелось бы, чтобы наша земля цвела духовными богословами, глубокими мыслителями, яркими публицистами и чтобы только к ним обращал свои взоры русский читатель. Хотелось бы, хочется, мечтается… Но ведь у нас свобода, демократия, нет цензуры, и каждый сам себе богослов, мыслитель, публицист без каких бы то ни было обязательных авторитетов.

6. В этом пункте странна озабоченность автора тем, как смешно «выглядят» акции православной общественности. Но ведь можно вспомнить, хотя и редкие, но «не смешные» многотысячные акции против НТВ и показа фильма «Последнее искушение Христа» (1997 год, я помню это было очень серьезно), или у Храма Христа Спасителя молитвенное стояние в защиту святынь в 2012 году, да и стотысячные крестные ходы (с 2013 года) в Санкт-Петербурге в день перенесения честных мощей святого князя Александра Невского (в этом году крестный ход был связан, в том числе и с фильмом «Матильда»). Везде, где церковное начальство поддерживало и разделяло инициативу православной общественности, всё было очень серьезно. И, кстати, разгул того, против чего протестовали, терял свою распущенную оголтелость. Хотя бы на время…

Не знаю, были ли симпатичны или не симпатичны выше перечисленные акции, но на них православным людям надо присутствовать, как бы это не подавалось СМИ. Это и есть мнение Церкви, выраженное самим фактом выхода людей на эти собрания. Именно там было ощущение, что и Москва — православный город, и русские люди — люди православные, и Россия — православная страна.

7. И, наконец, пункт собственно о «Матильде». Реакция на фильм нравится мне даже просто как факт реакции, факт активности, факт позиции, факт жизнедеятельности. Да, хотелось бы, чтобы Поклонская советовалась с умными людьми по стратегии и тактике ведения своего противостояния. Да, хотелось бы, чтобы наши «профессионалы улицы» были бы более аккуратны, умны, презентабельны и т.д. Очень хотелось бы услышать слово патриарха о том, что волнует его паству. Но реальность такова, какова она есть…

Мне абсолютно наплевать, что противостояние «Матильде» называют пиаром фильма. Любое неприятие чего-либо обращает внимание на тот предмет, который критикуют. Давайте не будем говорить о ересях и сектах, давайте не будем говорить о содомитах и абортах, о всех прочих грехах, давайте не будем вскрывать фальсификации нашей истории. Это все можно назвать пиаром, но всё это отвращает от этого зла, тех, кто хочет услышать правду. И здесь молчать нельзя. Результат противостояния есть: целые части Федерации, сети кинотеатров и отдельные кинотеатры отказываются показывать фильм, мы получили повод нашим людям рассказать об Императоре и его Семье правду в тех масштабах, в которых в тихие времена нас бы никогда не услышали, книги (к сожалению, разного качества) об Императоре раскупаются читателями.

Уверен так же, что многие из тех, кто пойдут на фильм, из-за шума вокруг него или чтобы разобраться, кто прав, выйдут из зала отнюдь не почитателями творчества Учителя. Да и пройти по пути Учителя (ещё не оконченному), преизрядно помотавшего себе нервы, думаю, не многие ринутся.

9. Пункт про лекарства опаснее самих болезней. Про отчитки бесноватых не буду рассуждать. Одно скажу, что здесь мнения профессора Осипова абсолютно не достаточно. К нему и у нашей Богословской комиссии есть вопросы. Да и обычная логика подсказывает, что не крестить младенцев только потому, что они не сознательно принимают веру, не разумно. Хотя бы потому, что есть люди, которые и, вырастая, могут оставаться младенцами по своему интеллектуальному развитию, либо вследствие слабоумия или других болезней. Что же их вовсе не крестить?

Пример что наша борьба с сектами может привести к тому, что государство потом будет гнать так же и Православие, не выдерживает критики.

Во-первых, современное государство обращает своё репрессивное внимание только на те секты, которые, прежде всего, опасны самому государству как асоциальные сообщества. Так, поминаемые иеговисты — это государство в государстве, требующее от своих адептов разрыва всех связей с обществом и государством, в котором они живут, и подчинения только иерархии самой секты.

А, во-вторых, гонения если и начнутся на православных, то только тогда, когда люди, принимающие решения в государстве, поменяются на радикально не принимающих Православие, как в случае с большевиками, а этому должен предшествовать, хоть какой-нибудь переворот или революция.

И далее у г-на Кубарева идет, пожалуй, основной посыл его выступления, связанный с его концепцией понимания «свободы».

Суть вопроса — пока воцерковленных православных меньшинство,«государство не должно вмешиваться в религиозную жизнь граждан, а религиозные граждане не должны вмешиваться в работу государства, навязывая ему свои религиозные стандарты поведения». То есть, нет большинства — есть политическая и религиозная свобода. Будет большинство, переделаем законодательство «на базе Библии». И тогда, что, не будет «свободы»? Или как? Здесь многое осталось туманным. То ли сегодняшняя свобода не христианская, то ли она нужна нам только когда мы в меньшинстве?

У Дмитрия Кубарева в его блоге есть изображение Льва Тихомирова. Как догадку выставлю мнение, что он к нему относится с уважением. Так вот Л.А. Тихомиров был глубоко убежден, что на принципе «свободы» невозможно строить никакое государство. Поскольку свобода сохраняет свою суть только до того предела, пока не задевает свободы других, она очень ограниченный принцип. Свобода одного может вредить другим, почему и является весьма условным и вспомогательным принципом для законов. Основным же устроительным принципом может быть только общественное благо.

Да и сам человек рождается не свободным, а двойственным по своей природе — зависимым по своей физической природе и свободным по природе духовной.

В последних двух пунктах (9 и 10) согласен с автором, что наш кинематограф не находится на высоте национальных задач и не только беден историческими фильмами, но и исторически безграмотен.

В конце скажу, что нахождение Христианской правды в любой области — штука сложная. Надеюсь, она будет проясняться в дальнейшей полемике.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках