8 декабря 1991 года главами РСФСР, Украинской ССР и Белорусской ССР было подписано Соглашение о создании Содружества Независимых Государств. Именно этот документ положил конец существованию коммунистической империи СССР. О причинах гибели Советского Союза в беседе с нашим корреспондентом рассказал доктор философских наук, политолог Александр Ципко. - Александр Сергеевич, какие процессы привели к распаду Союза? - Есть качественное различие между реформами в СССР (перестройкой) и реформами в странах Восточной Европы в 80-е годы XX века. Практически, основной момент, который привёл к распаду всей системы, – польская «Солидарность», 1980 год. Всеобщая национальная забастовка 9 миллионов человек, тогда власть осознала, что не может повторить то, что было в Чехословакии, а мы осознали, что когда 9 миллионов поддерживают «Солидарность», то вводить войска нельзя. Всё кончилось тем, что Ярузельский ввёл военное положение. Инициатором протестного движения была откровенно антикоммунистическая Католическая церковь. У нас события происходили по совершенно другому сценарию. Перестройка воспринималась, как идеология совершенствования социализма, как политика полного преодоления наследия сталинизма. Она была в рамках такой улучшенной коммунистической идеологии, в рамках надежды, что общество можно сохранить, как и общественную собственность, но можно сделать, чтобы всё было открыто. Чтобы люди выезжали за границу, говорили правду о своей истории и сталинском терроре. Проблема состоит в том, что внешне результат был одинаковый. В странах Восточной Европы ушли коммунисты, и у нас вроде бы они ушли. Внешне это тоже выглядело как антикоммунистическая революция – мы отменили КПСС, забрали у нее здание, хотя КГБ никто не тронул, а все бывшие первые секретари превратились в мэров. То есть, практически по форме это, якобы, был уход от советской системы и коммунизма, но на самом деле это стало какой-то причудливой трансформацией системы. Но самое главное, качественное отличие между процессами декоммунизации у нас со странами Восточной Европы: там люди понимали, что социализм им навязан советскими войсками. И, правда, как только уходили советские войска, всё рушилось, кроме Болгарии, кстати. «Нам навязали этот строй, это не наш строй!». У нас, в России, было все намного сложнее. Наша революция была собственного производства, нам никто не навязал коммунизм, мы его выбрали, все наши предки принимали участие, потому что те, кто был на стороне белых, были расстреляны или за границей. Так что для нас красная большевистская история была своей. В этом и была проблема, из-за этого от коммунизма было тяжело отказаться: это почти как отказаться от самого себя. И самое главное, у нас осталась полная иерархия. У нас не было не только юридического осуждения, но даже морального. Единственное, что мы сделали, реабилитировали жертв сталинского террора. Кстати, жертвы красного террора до сих пор не реабилитированы. Погибли во время голода не только на Украине, у нас, в Ростовской и в других областях. Миллионы людей погибли. Но у нас нет памяти об этих жертвах. Проблема в том, что мы преодолели коммунизм каким-то образом политически, но мы не преодолели его духовно, идейно. У нас до сих пор идёт война белых и красных. В странах Восточной Европы никто не говорит, что нужен был социализм, это смешно. - Как идёт процесс декоммунизации в странах на постсоветском пространстве, на Украине? У них сейчас мифологизируют ОУН-УПА, Голодомор. - У них ещё более болезненно всё проходит. Это трагедия. На мой взгляд, Сталин не мог по-другому. Сталин создал не большую, он создал независимую Украину. Все территории Западной Украины были приобретены в 39-40 году. Он провел там массовые репрессии. Все население категорически антисоветское. Там каждый третий сидел в тюрьме. Естественно, эти люди воспринимают тех, кто боролся со Сталиным, как борцов за национальное освобождение. И это трагедия Украины. И Ющенко делает ошибку, потому что берёт за основу национальной идентичности настроения и идеологию тех, которые составляют меньшинство. Я не говорю, что у них нет оснований так видеть историю. Они просто не могут ее по-другому видеть потому, что сталинский террор уничтожил много людей. Это мы ничего не помним, а они помнят. Это у нас можно три холокоста провести, и все будут любить Сталина. Там это невозможно. Но, с другой стороны, трагедия Украины состоит в том, что значительная часть населения участвовала на стороне советской власти в войне, многие погибли. Там, действительно, две правды. Это страшные, несовместимые две правды. И, на мой взгляд, это трагедия независимой Украины. Она строится реально с нуля, истории государственности были очень короткие, и нужно брать символы и идеологии. И Ющенко, вместо этого должен искать, на мой взгляд, идею, которая бы примиряла. Ведь если ты строишь независимое государство, ты должен исходить из тех, кто был за независимость. Мазепа понятен, это у нас только не понимают. Кстати, сказать, это идиотизм наш: мы сами спровоцировали распад. Кто организовал этот суверенитет РСФСР? Это ваше поколение не помнит, а мы-то помним, это политики из Москвы спровоцировали суверенитет: «Идите к черту!». Украинцев же выгнали. Если Прибалтика хотела сама выйти из состава СССР, то Украину выгнали. И Казахстан выгнали. - А как же беловежские соглашения? Разве их не втроём подписывали? - Так Ельцин заставил подписать! Кравчук долго, в его мемуарах написано, боялся. Он – трусливый по природе. Он думал, что Горбачёв кого-то пришлёт. Я был на Украине во время ГКЧП. Украина поддержала ГКЧП! - Тогда вообще такие настроения были в обществе. - Всё спровоцировали! Когда в августе Ельцин ввел так называемый юрисдикцию РСФСР на здания, находящиеся на территории Москвы, я следил по ТВ за заседанием Верховного Совета Украины, видел это. 24 ВС против независимости. Только когда выступил Плющ и сказал: «Что вы делаете? Ельцин уже развалил страну, вам ничего не достанется!», спохватились: «Ах, ничего не достанется?!». Всё было здесь, в Москве. Здесь есть серьёзная проблема. Мы не понимаем. Так как процесс декоммунизации идет намного медленнее в России, чем на Украине, в Прибалтике, то мы находимся в разных системах ценностей. Там никто не выйдет, ни один сумасшедший не скажет, что Голодомор был нужен, чтобы построить ДнепроГЭС, что нужно убить 6 тысяч человек, чтобы построить ДнепроГЭС. Только у нас в Думе могут такое сказать. Там не могут, для них нация, национальное бытие превыше. А какой смысл, если вы людей убиваете? Так что проблема наших отношений между Украиной и Россией теперь в том числе – проблема идеологии. Единственное, что можно сказать, что в Белоруссии процессы декоммунизации идут ещё медленнее, чем у нас. В этом смысле она нам ближе. Но проблема в отношениях стран СНГ теперь ещё в уровне декоммунизации. Вы можете по-разному относиться к страшным конституциям стран Прибалтики, но то, что они все ненавидят советскую власть, можно понять. Маленькая нация, 1 миллион, а в результате переселений и сталинских чисток там погибло одна треть, погибла элита. Мы не ценим элиту, в любой нормальной стране безумный спор о революции не был бы возможен. В любой нормальной стране понимают, что революция убивает самых лучших, самых талантливых, и это страшно. - А декоммунизация в Грузии? События 89 года? - В Грузии совершенно по-другому было, как и в Армении, кстати. Там декоммунизация подготовлена. Но проблема в другом: грузины имели короткий опыт собственной государственности. Советские войска туда пришли только в 1921 году. А с 18 по 21 год это были национальная элита, независимое государство. Я, когда учился на философском факультете в 1963 году, там были армяне, они все были сторонники независимости. - В 1963 году? - Да! В этих республиках интеллигенция была подготовлена. Тут уже Россия ничего не спровоцировала. Другое дело, что Россия там сама пошла по пути империи, и в Прибалтике, и в странах Закавказья. А в Украине – это были советские люди, самой украинской идентификации не было. Западная Украина – да. 90% населения – украинцы. В Киеве было 20% украинцев, а остальные были «жители УССР». То есть, это был другой мир. - Есть такой тезис, что всё держалось на страхе. Где же были во время распада СССР армия, КГБ? - Армии никто не боялся. - Но всё равно была огромная пятимиллионная армия. - В странах Восточной Европы Советской армии боялись, а в России была политическая система, были статьи. Две статьи было. Если ты выступаешь против советской власти, тебе дают 8 лет. Вот выйдите и скажите, что Ленин проводил красный террор, – 8 лет, 9 лет. Тебя уничтожают, если ты начинаешь организовывать. Вот пример. Главный редактор образовал студенческую группу, которая изучала христианство. Он просидел 3 срока – 14 лет. Поэтому вся верность системе держалась на страхе. А во времена Сталина это было в 10 раз страшнее. Я-то помню. В семье говорят анекдоты, но если соседи услышат и донесут, всё – 58 статья. Только Горбачёв отменил. Но он и разрушил страну, когда отменил. Как в феврале 17 года, армия ничего не сделала, чтобы спасти империю царя, точно так наша армия ничего не сделала, ни один из наших генералов-патриотов, чтобы спасти СССР от разрушения. Ведь было видно, что разрушается страна, убивается многолетняя история. И, тем не менее, все молчали, ждали, все поддерживали Ельцина. Это, кстати, говорит о страшном биче – у российского народа нет инстинкта национального самосохранения в критические минуты. Если инстинкт не появится, то рассыплется это государство. Если оно так быстро рассыпается, если ни элита, ни армия, ни даже КГБ ничего не делают для спасения государства. Что, нужно было много ума, чтобы послать в Вискули и арестовать подписантов беловежских как организаторов переворота? Беловежские соглашения с юридической точки зрения – переворот. Потом, задним числом, их легитимизировали. Просто Горбачёв оказался слабым, а армия его не поддержала, и всё рассыпалось. Что касается Беловежских соглашений, то здесь несколько причин. Был недееспособный Горбачёв, который потерял контроль, но громадную роль сыграл и Шапошников, который не согласился арестовать Ельцина. - А почему с армией так случилось? - А почему не получился поход Корнилова? Не было бы вообще этой жуткой истории, если бы у Корнилова хватило ума возглавить движение на Петербург, захватить власть и объявить военную диктатуру. Проблема русских генералов. А декабристское восстание? У них есть прекрасный опыт побед в войне, но они абсолютно инфантильны, как дети, когда речь идет о политике. - Как вы думаете, у сегодняшней военной реформы есть перспективы? - Никаких перспектив. Нынешнее офицерство во многом уступает советскому. А сравнить с российскими офицерами их вообще нельзя.

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках