Современные российские социалисты свили себе уютное гнёздышко из взаимоисключающих компонентов — культурного консерватизма и плановой экономики. Наши леваки напрочь откинули культурную часть марксизма и отдали её на «аутсорсинг» левым либералам.
По логике истинного марксизма, Стариковско-НОДовско-Сёминская тусовка представляет собой не что иное, как кучку буржуазных деятелей, спекулирующих на левой идеологии и символике, приватизировавших себе реальные и мнимые достижения советской экономики и паразитирующих на теме Великой Отечественной войны.
Каким же должен быть настоящий социалист? Исчерпывается ли социалистическая идеология борьбой с рыночной экономикой и частной собственностью? Подразумевает ли она «шовинистический» патриотизм, будь он русского или советского толка? Конечно же нет! Борьба с традиционным укладом общества не ограничивается чисто экономическими требованиями. Истинный социалист знает, что природа неравенства коренится не столько в капиталистическом способе производства, сколько в традиционном укладе семьи и моногамном браке, которые и являются основой капитализма. Именно об этом я и предлагаю поговорить.
Исследование природы эксплуатации ещё два столетия назад привели левых мыслителей к далеко идущим выводам — разделение труда на уровне семьи, которая традиционно является ячейкой общества, есть главный источник неравенства и основа капитализма. Сама формула «семья — ячейка общества» есть эталон эгоистического индивидуализма. В такой семье муж является добытчиком и кормильцем, а жена его помощницей по дому. Эта формула сама по себе подразумевает неравенство, ведь женщина фактически находится в подчинении у мужчины. Ячейка общества во главе с «мужем-эксплуататором» на протяжении всей жизни в лучших традициях индивидуализма накапливает и сберегает блага, чтобы передать их своим детям. Сбережение и накопление благ из поколения в поколение приводит к обогащению родов, что в свою очередь приводит к появлению сословного общества и «эксплуататорских классов».
Левые интеллектуалы понимали эту простую формулу и до Маркса и после него. Заслуга последнего состоит лишь в том, что он создал прочный полит-экономический базис для дальнейшего развития идей социализма. Французские мыслители Сен-Симон и Фурье, а также британец Оуэн ещё в конце XVIII века поняли природу неравенства. Они знали, что равноправия в обществе нельзя достичь без обретения женщиной правовой и экономической свободы. Они рассматривали традиционный институт семьи как источник мужской власти и бастион индивидуализма, при сохранении которого невозможно достичь коллективистских принципов социализма.
Из этого следовало, что «свободная любовь», то есть беспорядочные половые связи и отсутствие обязательств между мужчиной и женщиной, являются необходимой основой свободного общества.
Сен-Симона, Фурье, их последователей и сторонников сегодня принято называть утопистами, а их идеи утопическим социализмом. Они верили, что достичь социалистических преобразований в обществе необходимо не путём кровавой борьбы и войн, а путём личного примера, продемонстрировав привлекательность и обоснованность реформ. Однако, их попытки реализовать свои идеи на практике не имели успеха. В Америке под влиянием Оуэна и Фурье в первой половине XIX века было создано множество коммун, однако, ни одна из них не просуществовала более нескольких лет.
По мнению Оуэна, частная собственность, религия и брак есть неразделимая троица угнетения, каждая часть из которой поддерживает остальные, а следовательно, уничтожать их нужно одновременно. Он считал, что для освобождения женщины, нужно отказаться не только от частной собственности, но и от брака, а для уничтожения частной собственности нужно уничтожить источник индивидуализма — семью. Чтобы искоренить семью — необходимо уничтожить религию.
Тем не менее, уничтожить семью на практике у Оуэна не получилось. Те, кто присоединялся к его коммунам, предпочитали жить парами. Отделить детей от семьи тоже не получалось.
То же касается и коммун, организованных по принципам Фурье. Не смотря на то, что он ратовал за абсолютную сексуальную вседозволенность и промискуитет как принцип «гармонично развивающегося общества» и разрушения этики индивидуализма, члены коммун полностью игнорировали этот принцип и демонстрировали весьма консервативное отношение к институту семьи и брака. Полностью провалились и идеи отказа от разделения труда. Фурье в лучших традициях социализма пропагандировал полный отказ от разделения труда, поскольку считал, что только абсолютно свободный выбор деятельности способствует творческой и продуктивной работе. Это касалось и домашнего труда, где Фурье предлагал возлагать различные обязанности на тех, кому они обычно были не свойственны, то есть менять обязанности между мужчиной и женщиной. На практике, традиционно женские обязанности так и остались в ведении женщин абсолютно во всех коммунах.
Что касается марксовского социализма, то здесь наиболее важную роль сыграл Фридрих Энгельс, написавший уже после смерти Карла Маркса свою знаменитую книгу «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Энгельс демонстрирует уже более глубокий подход к идеям разрушения семьи и брака. Опираясь на «диалектический материализм», он исторически «доказывает» справедливость формулы Оуэна о взаимосвязи между институтами семьи, частной собственности и религии, заявляя о том, что возникновение моногамного брака является следствием крушения матриархата в следствие возникновения частной собственности на стада и пастбища в результате развития животноводства и сельского хозяйства.
Что касается религии, то её Энгельс рассматривает как искусственно созданную подпорку мужского господства в семье.
Надо сказать, что в последствии эта книга не раз подвергалась критике, в том числе и со стороны социалистов. Однако, Энгельса критиковали не за безнравственные выводы, а за сомнительные источники, на которые он опирался. С исторической точки зрения книга не выдерживает ни какой критики. Тем не менее, сами идеи, заложенные в ней в последствии развивали многие известные марксисты, такие как Клара Цеткин, Роза Люксембург, Август Бебель и другие.
Тем не менее, главной мыслью социалистов в отношении семьи и брака является вовсе не промискуитет и не отказ от разделения труда, а идея о навязанности мужчинам и женщинам традиционных гендерных ролей и стереотипов поведения. Социалисты убеждены, что все различия между мужчиной и женщиной являются следствием сложившегося социально-экономического уклада, который формировался на протяжении тысячелетий.
Именно эта мысль и лежит в основе агрессивного феминизма различного толка, а также в основе развития так называемой квир-теории — социологической теории, исследующей природу «гендера». Квир-теория подразумевает наличие у людей не только физиологического, но и психологического пола (гендера), которые не обязательно совпадают между собой, а также множество видов сексуальной ориентации и множество психологических «гендеров».
Если вы скажете, что эта связь между квир и марксизмом слишком натянута, то с вами не согласятся сторонники движения квир-коммунизма. В доказательство приведу фрагмент из «Манифеста квир-коммунизма», который я позаимствовал с левого ресурса под названием ШТАБ (ссылка прилагается):
БЫТЬ КВИРОМ ЗНАЧИТ БЫТЬ КОММУНИСТОМ, поскольку коммунизм — ключевое условие снятия гендерной нормативности. Только упразднение частной собственности, низовая демократия и общественный контроль над распределением глобальных ресурсов позволят переформатировать политические категории гендера, пола и сексуальности. Капитализм отчаянно сопротивляется попыткам трансформации символической матрицы, – мы ежедневно наблюдаем процесс, именуемый «патриархатным ренессансом». При капитализме размывание гендерного порядка — просто слишком дорогое удовольствие. Главным оплотом рыночной системы является институт семьи (вспомним идеологиню неолиберализма Тэтчер: «Общества нет — есть только мужчины, женщины и семьи»). Структурная связь патриархата и капитализма стала особенно явной сейчас, в период неолиберальной реакции: чем более циничные формы принимает капитализм, тем более агрессивным становится патриархат, использующий «семейные ценности» в качестве манипулятивного подспорья.
Семья, омываемая потоками розовых соплей «цитадель любви», работает как бесперебойная многофункциональная машина по обеспечению капиталистического режима рабочей силой и усилению эксплуатации. Одна из ее функций — перекладывание ответственности за социальную защиту уязвимых групп с общественных институтов на фамильные, родовые или квази-общинные, для чего необходимо укрепление кровнородственных связей. Вторая функция — производство лояльности и атомизированной аполитичности (патриархи не пойдут на баррикады, им «надо кормить семью»), третья — самовоспроизводство патриархатной матрицы посредством «воспитания». Гендер — один из компонентов в цементном растворе капитализма. Женщины, ЛГБТ, чайлдфри, незамужние/неженатые, асексуалы, квиры получают при капитализме стигму несчастья/неполноценности/экзотизации, — которая если и смещается, то никогда не исчезает, накрывая то одну, то другую группу людей. Стигма — константа капитализма, рабочая формула которого с необходимостью включает биополитический контроль над рождением и смертью.
Радикальное переформатирование гендерного порядка — что и означает «квир», — и иные, помимо нуклеарной семьи, формы совместности представимы как дестигматизированные практики лишь на коммунистическом горизонте.
Список использованной литературы:
Ф.Энгельс «Происхождение семьи, частной собственности и государства»
В. Брайсон «Политическая теория феминизма»
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
