10 февраля 2009 года Юрий Лужков выступил на заседании московского регионального отделения партии «Единая Россия» с речью, которая самым точным образом определяет характер грядущих изменений во внутренней политике России. Речь идет не об очередных менеджерских пустышках, или пародиях на социальные проекты. Тема затронута весьма серьезная, и требует соответствующего подхода. Если Лужков уполномочен заявлять о таких вещах, и этот ход не является органичным явлением его политического климакса, безнадежным старческим «демаршем», то нас ждут потрясения и глобальные события, которых мы не видели во внутренней политике, пожалуй, с 2004 года.
Свою речь Лужков начал с разговора о финансовом кризисе и первой реакцией на эту тему было ленивое позевывание, однако, характер диагностирования его глубинных причин заставил обратить свое неподдельное внимание на речь непотопляемого мэра. Мое чуткое ухо тут же уловило знакомые «нотки», «мотивы», которые, несомненно, принадлежат аналитическим и интеллектуальным центрам так называемых «силовиков». Четкая, по-военному выстроенная иерархия объяснений и рецептов. «Системность», а не «цикличность» кризиса (то есть, мир после кризиса будет совершенно не таким, каким был до него). Причина – фондовые спекуляции и деривативы денег и кредитов. Далее - роковая вовлеченность в эти «виртуальные игры» российских олигархических структур, а, следовательно, провал всего реального сектора производства России (которым они владеют). Единственный рецепт – выход из глобальной экономической системы, возвращение к схеме «товар – деньги – товар», ориентация на реальный экономический сегмент.
Согласитесь, весьма жесткая, последовательная и «изоляционистская» модель, которая, на мой взгляд, является сегодня единственным спасением из-под обломков классической либерально-демократической модели экономики. Со стороны ее ярых сторонников в России, так называемых «либералов от экономики», мы наблюдаем только невразумительное мычание, закатывание глаз и ковыряние в носу, которое уж никак нельзя назвать даже «альтернативной моделью». Тем не менее, постоянное транслирование всего этого бреда о «стимулирующей роли кризиса», занимает львиную долю сегодняшнего информационного пространства. Алан Гринспен в ответ на удивленный коровий взгляд («откуда кризис, вы же говорили…») экзотических либералов из холодной и «дикой» России сказал «I am sad», и удалился на пенсию писать воспоминания о самом большом финансовом пузыре в мире, который удалось создать именно ему. Он чувствует себя очень неплохо: продает свою биографию по $50 экземпляр и ворошит заскорузлыми старческими пальцами горстки бриллиантов, курс на которые стабилен всегда. А нам пора возвращаться к другому «пенсионеру».
Итак, Лужков привел в качестве объяснения кризиса абсолютно справедливую модель аналитических центров «силовиков», что само по себе необычно. Но самое интересное началось дальше. Он заявил: «Сейчас государство должно иметь решимость отобрать эти (олигархические) бизнесы, относящиеся к стратегически важным отраслям, обеспечивающим суверенитет страны». Вот это был удар, это было заявление, которое перевесило даже блестящее и откровенное выступление Михаила Леонтьева на форуме 2020. Леонтьев сказал Кремлю абсолютную правду о кризисе, а власть (в лице Суркова, кивавшего головой в течение всей речи) показала, что согласна с «силовым» мнением и будет конструктивно сотрудничать с его выразителями. Важный и успокаивающий момент, но слова Лужкова значат гораздо большее. Фактически, Лужковым дана команда на погром элиты, погром владельцев всего реального сектора ресурсов и производства в России. Это, фактически, обозначает начало борьбы уже и с лояльными к Кремлю олигархами. Лужковым дан старт процессу открытой национализации промышленности и, особенно, недр, переводом всех доходов этих отраслей в государственную казну. Если Лужкова «благословили» на такой ход, то это очень серьезно. Серьезно настолько, что «грозит» перестройкой всей экономической системы Российской Федерации: переходом на промышленные и военные рельсы, началом работы экономики на суверенитет, воссозданием мощи и державности страны, началом идеологической и фактической экспансии (вытеснение американских ресурсов) на евразийском направлении. Однако весь этот сверхположительный для каждого патриота ассоциативный ряд обрывается вторым революционным предложением Лужкова «выставить (олигархичесие бизнесы) на приватизацию по рыночным ценам (в сотни раз большим, чем те по которым они покупались). Вот здесь на самом деле наступает крах. Силовые методы оказываются привлеченными не на фундаментальную державническую «перезагрузку» России, а на передел имущества. Передел в новейшей истории России – это самое страшное из всего что возможно. Это означает, что наступает конец идеям, конец идеологиям, любым (!) ценностям, которые не относятся к сфере получения прибыли. А это, в свою очередь исключает возможность построения сильного государства, потому что при активном государственном строительстве «сверхприбылей» не бывает, бывают только «сверхтраты» и неизбежные жертвы.
На самом деле наступает ключевой момент истории России XXI века: перед нами всего два пути: дикий и невообразимый хаос (90-е тут и рядом стоять не будут), или тяжкое, трудное, но последовательное и едва ли не героическое государственное строительство. Ирония судьбы: оба эти пути начинаются с отбора недр и промышленности у магнатов (то, что провозгласил Лужков), а заканчиваются либо появлением новых (менее требовательных) магнатов, - «приватизация», либо вкладыванием этих ресурсов государство и народ, - «национализация». Повода для безнадежного пессимизма все-таки еще нет. Потому что возможен третий (мягкий и очень характерный для Путина) вариант: национализация через приватизацию, то есть перевод олигархических активов под крыло частной структуры, имеющей прямую привязку к государству. Но этот вариант вовсе не является глубокой, парадигмальной альтернативой «приватизации». Это практически тот же самый процесс, на который делалась ставка в середине «нулевых», только тогда привязка шла не только на опосредованные государственные структуры, но еще и на частных лиц, которые обладали практически безграничным кредитом доверия, основывающемся на их лояльности к национальным интересам России. Теперь частные лица удаляются (идеальный «силовой» вариант) или просто «меняются» (мифологически жуткий сериал «Передел»). В борьбе сошлись консервативная и либеральная политические доктрины. Поле битвы – Россия.
У этого сражения интересов и идей абсолютно постмодернистичный «ретранслятор» - Лужков, - фигура гротескная, карикатурная, даже немного комиксная. И самое забавное заключается в том, что ключ правильности того или иного прогноза на дальнейшее развитие событий лежит именно в понимании значения и символизма его фигуры. Лужков – отработанный материал, политический пенсионер, борющийся за то, чтобы набить себе максимальную цену (особенно в виде земельных угодий) после ухода на пенсию. Он больше не играет как политик, арбитр или просто авторитет, он играет исключительно как субъект экономических отношений и политических спекуляций. И в этом заключается его суть, сегодняшняя «функция»: Лужков должен отработать свою спокойную, полную приятных воспоминаний коррупционера старость за счет принятия (в течение некоторого времени) самых непопулярных, самых опасных и конфликтных политических решений. Он должен возглавить и символизировать собой крестовый поход против олигархии (сюжет для фельетона - парадокса: «пчелы против меда). В этой
«парадоксальности», «забавности» и фундаментальной «странности» его фигуры, заключается, тем не менее, наша надежда и упование на благополучный исход: когда ответственным за дело назначают человека, которому в политическом смысле нечего терять, то это значит, что для власти «цель оправдывает средства», и решения будут весьма непопулярными, но обязательными для исполнения. Когда назначается мальчик для битья, когда мальчик сам говорит об этом открыто и радостно, это означает, что решения будут жесткими, последовательными и суровыми. И как раз вот этот мотив «непопулярности», синонимом которого в путинское время стало словосочетание «силовое решение» оставляет нам надежду на то, что вариант
«Держава» лежит на рабочем столе власти, а вариант «Передел» уже давно покоится в мусорном ведре российской политической истории.
Свою речь Лужков начал с разговора о финансовом кризисе и первой реакцией на эту тему было ленивое позевывание, однако, характер диагностирования его глубинных причин заставил обратить свое неподдельное внимание на речь непотопляемого мэра. Мое чуткое ухо тут же уловило знакомые «нотки», «мотивы», которые, несомненно, принадлежат аналитическим и интеллектуальным центрам так называемых «силовиков». Четкая, по-военному выстроенная иерархия объяснений и рецептов. «Системность», а не «цикличность» кризиса (то есть, мир после кризиса будет совершенно не таким, каким был до него). Причина – фондовые спекуляции и деривативы денег и кредитов. Далее - роковая вовлеченность в эти «виртуальные игры» российских олигархических структур, а, следовательно, провал всего реального сектора производства России (которым они владеют). Единственный рецепт – выход из глобальной экономической системы, возвращение к схеме «товар – деньги – товар», ориентация на реальный экономический сегмент.
Согласитесь, весьма жесткая, последовательная и «изоляционистская» модель, которая, на мой взгляд, является сегодня единственным спасением из-под обломков классической либерально-демократической модели экономики. Со стороны ее ярых сторонников в России, так называемых «либералов от экономики», мы наблюдаем только невразумительное мычание, закатывание глаз и ковыряние в носу, которое уж никак нельзя назвать даже «альтернативной моделью». Тем не менее, постоянное транслирование всего этого бреда о «стимулирующей роли кризиса», занимает львиную долю сегодняшнего информационного пространства. Алан Гринспен в ответ на удивленный коровий взгляд («откуда кризис, вы же говорили…») экзотических либералов из холодной и «дикой» России сказал «I am sad», и удалился на пенсию писать воспоминания о самом большом финансовом пузыре в мире, который удалось создать именно ему. Он чувствует себя очень неплохо: продает свою биографию по $50 экземпляр и ворошит заскорузлыми старческими пальцами горстки бриллиантов, курс на которые стабилен всегда. А нам пора возвращаться к другому «пенсионеру».
Итак, Лужков привел в качестве объяснения кризиса абсолютно справедливую модель аналитических центров «силовиков», что само по себе необычно. Но самое интересное началось дальше. Он заявил: «Сейчас государство должно иметь решимость отобрать эти (олигархические) бизнесы, относящиеся к стратегически важным отраслям, обеспечивающим суверенитет страны». Вот это был удар, это было заявление, которое перевесило даже блестящее и откровенное выступление Михаила Леонтьева на форуме 2020. Леонтьев сказал Кремлю абсолютную правду о кризисе, а власть (в лице Суркова, кивавшего головой в течение всей речи) показала, что согласна с «силовым» мнением и будет конструктивно сотрудничать с его выразителями. Важный и успокаивающий момент, но слова Лужкова значат гораздо большее. Фактически, Лужковым дана команда на погром элиты, погром владельцев всего реального сектора ресурсов и производства в России. Это, фактически, обозначает начало борьбы уже и с лояльными к Кремлю олигархами. Лужковым дан старт процессу открытой национализации промышленности и, особенно, недр, переводом всех доходов этих отраслей в государственную казну. Если Лужкова «благословили» на такой ход, то это очень серьезно. Серьезно настолько, что «грозит» перестройкой всей экономической системы Российской Федерации: переходом на промышленные и военные рельсы, началом работы экономики на суверенитет, воссозданием мощи и державности страны, началом идеологической и фактической экспансии (вытеснение американских ресурсов) на евразийском направлении. Однако весь этот сверхположительный для каждого патриота ассоциативный ряд обрывается вторым революционным предложением Лужкова «выставить (олигархичесие бизнесы) на приватизацию по рыночным ценам (в сотни раз большим, чем те по которым они покупались). Вот здесь на самом деле наступает крах. Силовые методы оказываются привлеченными не на фундаментальную державническую «перезагрузку» России, а на передел имущества. Передел в новейшей истории России – это самое страшное из всего что возможно. Это означает, что наступает конец идеям, конец идеологиям, любым (!) ценностям, которые не относятся к сфере получения прибыли. А это, в свою очередь исключает возможность построения сильного государства, потому что при активном государственном строительстве «сверхприбылей» не бывает, бывают только «сверхтраты» и неизбежные жертвы.
На самом деле наступает ключевой момент истории России XXI века: перед нами всего два пути: дикий и невообразимый хаос (90-е тут и рядом стоять не будут), или тяжкое, трудное, но последовательное и едва ли не героическое государственное строительство. Ирония судьбы: оба эти пути начинаются с отбора недр и промышленности у магнатов (то, что провозгласил Лужков), а заканчиваются либо появлением новых (менее требовательных) магнатов, - «приватизация», либо вкладыванием этих ресурсов государство и народ, - «национализация». Повода для безнадежного пессимизма все-таки еще нет. Потому что возможен третий (мягкий и очень характерный для Путина) вариант: национализация через приватизацию, то есть перевод олигархических активов под крыло частной структуры, имеющей прямую привязку к государству. Но этот вариант вовсе не является глубокой, парадигмальной альтернативой «приватизации». Это практически тот же самый процесс, на который делалась ставка в середине «нулевых», только тогда привязка шла не только на опосредованные государственные структуры, но еще и на частных лиц, которые обладали практически безграничным кредитом доверия, основывающемся на их лояльности к национальным интересам России. Теперь частные лица удаляются (идеальный «силовой» вариант) или просто «меняются» (мифологически жуткий сериал «Передел»). В борьбе сошлись консервативная и либеральная политические доктрины. Поле битвы – Россия.
У этого сражения интересов и идей абсолютно постмодернистичный «ретранслятор» - Лужков, - фигура гротескная, карикатурная, даже немного комиксная. И самое забавное заключается в том, что ключ правильности того или иного прогноза на дальнейшее развитие событий лежит именно в понимании значения и символизма его фигуры. Лужков – отработанный материал, политический пенсионер, борющийся за то, чтобы набить себе максимальную цену (особенно в виде земельных угодий) после ухода на пенсию. Он больше не играет как политик, арбитр или просто авторитет, он играет исключительно как субъект экономических отношений и политических спекуляций. И в этом заключается его суть, сегодняшняя «функция»: Лужков должен отработать свою спокойную, полную приятных воспоминаний коррупционера старость за счет принятия (в течение некоторого времени) самых непопулярных, самых опасных и конфликтных политических решений. Он должен возглавить и символизировать собой крестовый поход против олигархии (сюжет для фельетона - парадокса: «пчелы против меда). В этой
«парадоксальности», «забавности» и фундаментальной «странности» его фигуры, заключается, тем не менее, наша надежда и упование на благополучный исход: когда ответственным за дело назначают человека, которому в политическом смысле нечего терять, то это значит, что для власти «цель оправдывает средства», и решения будут весьма непопулярными, но обязательными для исполнения. Когда назначается мальчик для битья, когда мальчик сам говорит об этом открыто и радостно, это означает, что решения будут жесткими, последовательными и суровыми. И как раз вот этот мотив «непопулярности», синонимом которого в путинское время стало словосочетание «силовое решение» оставляет нам надежду на то, что вариант
«Держава» лежит на рабочем столе власти, а вариант «Передел» уже давно покоится в мусорном ведре российской политической истории.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
