Утром, получив Указ о роспуске Думы, её руководство впало в панику. Нужно было либо подчиняться указу Государя, либоего игнорировать. Но второе означало официальное примыкание к революции. На это думское руководство пойти пока страшилось.
Во втором часу дня в Думу пришли угрожающие известия: толпа захватила Арсенал, разобрала оружие, разгромила Окружной суд, выпустив из тюрьмы «Кресты» всех заключённых, включая уголовников. Эти сообщения вызвали у депутатов полную растерянность. Как вспоминал С. П. Мансырев:«Революции ждали почти все,ночто она разразится теперь -не ожидал никто. Чувствовалась у всех совершенная неподготовленность каким-либо действиям и совершенное отсутствие какого-либо плана».
Только в 14 ч. 30 мин. в Таврическом дворце появились М. В. Родзянко, П. Н. Милюков, С. И. Шидловский. Родзянко торжественно пригласил депутатов на частное совещание, так как Дума была распущена, и проводить официальные заседания не имела права.
Н. В. Некрасов предлагал ехать к князю Голицыну и предложить ему назначить «популярного генерала», A. A. Поливанова или A. A. Маниковского, диктатором для подавления бунта. М. А. Караулов, наоборот, требовал немедленно возглавить события, а не искать помощи у Правительства. Трудовик В. И. Дзюбинский предложил для восстановления порядка создать думский комитет, наделённый неограниченными полномочиями. П. Н. Милюков возражал как Некрасову, так и Дзюбинскому, но не успел он окончить своей речи, как в зал вбежал, ранее незаметно оттуда вышедший, А. Ф. Керенский. В сильном возбуждении он заявил, что к Таврическому дворцу направляется огромная толпа. Керенский заявил, что он один сможет толпу остановить и куда-то вновь исчез. Вслед за ним стали быстро покидать здание Думы многие депутаты, причём они предпочли скрыться через окна.
В такой обстановке Родзянко поставил вопрос о создании Временного комитета Государственной Думы «для водворения порядка в столице и для связи с общественными организациями и учреждениями».В состав комитета вошли М. В. Родзянко (председатель), П. Н. Милюков, Н. В. Некрасов, В. А. Ржевский, В. В. Шульгин, М. А. Караулов, А. И. Коновалов, А. Ф. Керенский, Н. С. Чхеидзе.
Пока шли выборы комитета, ворвавшаяся толпа смяла караул, убила его начальника и заняла все помещения дворца, из которого к тому времени сбежала большая часть «народных избранников». Но как сообщал генерал А. И. Спиридович, «Керенский,Чхеидзе и другие,были родственны этой нахлынувшей толпе. Только они нашли общий язык с ней,только они не боялись говорить с ней».
Большинство депутатов не знало, что «поход революционного народа» в Государственную Думу был организован Керенским и его подельниками: В. Б. Станкевичем, М. Н. Петровым, М. Н. Березиным, B. И. Чарнолусским. Последний потребовал от Родзянко«немедленно низложить с престолаДинастию Романовых,исключить из состава ГосударственнойДумы всех депутатов правее кадетов и взять власть в рукиДумы».
Керенский вошел во Временный комитет Государственной Думы и вместе со своим революционным штабом, который сразу назвали «штабом Керенского», в военную комиссию ВКГД, возглавляемую А. И. Гучковым. Именно «штаб Керенского» организовал захват важнейших стратегических объектов города и начал аресты министров Императорского правительства. Вечером, 27 февраля, Керенский ещё больше закрепил своё положение, войдя в состав только что образовавшегося Временного исполнительного комитета Совета рабочих депутатов, немедленно занявшего в отношении ВКГД враждебную позицию.
Стремительность событий, происшедших 27 февраля и вознёсших на гребень волны Керенского и его сторонников, повергла руководство Прогрессивного блока в состоянии шока. События развивались совсем не по тому сценарию, который его вожди так долго вырабатывали в 1915 -1916 гг. в своих уютных кабинетах. Ведь заговорщики планировали переворот, при котором у власти окажутся они, а не Керенский.
У руководства ВКГД было две возможности остаться у власти. Первая: добиться от Великого Князя Михаила Александровича согласия стать регентом, и утверждения им нового правительства во главе с Родзянко. Вторая: через Великого Князя попробовать убедить Государя поручить Родзянко или Львову сформировать новое правительство.
27 февраля во второй половине дня Родзянко позвонил Великому Князю Михаилу Александровичу в Гатчину и попросил его спешно приехать в Петроград, что тот и сделал, прибыв в столицу около 18 ч. Вместе с Родзянко он прибыл в Мариинский дворец на заседание Императорского правительства. Между тем А. Д. Протопопов тщетно убеждал министров немедленно арестовать Родзянко, называя его одним из главных участников заговора. Все согласились с политическими требованиями Родзянко об Ответственном министерстве.
Российский историк-архивист В. М. Хрусталёв приводит материалы Российского зарубежного исторического архива, в которых сообщается об имевших место вечером, 27 февраля, в Мариинском дворце переговорах между представителями ВКГД и Великим Князем Михаилом Александровичем. Эти переговоры шли одновременно с заседанием Правительства.
Депутаты настойчиво предлагали Великому Князю принять на себя регентство и согласиться с отстранением от власти Императора Николая II. Великий Князь от этого отказался и заявил, что желает переговорить с Голицыным. Однако Родзянко, не дав им переговорить наедине, потребовал от Голицына немедленной отставки и передачи власти ВКГД. Князь ответил, что подал Государю телеграмму с прошением об отставке, но пока не придёт ответ, он власть передавать никому не имеет права. На что Родзянко с угрозой сказал Голицыну, что скоро он и все министры будут арестованы.
28 февраля -1 марта.
Ранним утром, 28 февраля, последний оплот законной власти, Адмиралтейство, где собрался отряд верных Правительству войск, был осаждён революционными толпами. Родзянко потребовал от них немедленной сдачи. Это говорил уже не председатель Государственной Думы Российской империи, а главарь бунтовщиков. В унисон требованиям Родзянко пришло известие, что гарнизон Петропавловской крепости перешёл на сторону ВКГД.
В 12 ч. к генералу С. С. Хабалову явился посланник от морского министра И. К. Григоровича, потребовавший во избежание разрушения здания Адмиралтейства пушками Петропавловской крепости, немедленно его очистить. Беляев отдал приказ об уходе из Адмиралтейства.
В 16 ч. заговорщиками были арестованы военный министр М. А. Беляев, генералы С. С. Хабалов и А. П. Балк, а также все министры Императорского правительства, за исключением министра иностранных дел H. H. Покровского и министра путей сообщений Э. Б. Войновского-Кригера, бывших, по всей вероятности, на стороне переворота.
Ещё утром революционный комендант Петрограда полковник Б. А. Энгельгардт отдал приказ арестовать контрразведывательное отделение штаба округа и его начальника полковника В. М. Якубова. Управление контрразведки было разгромлено.
Были также арестованы митрополит Петроградский и Ладожский Питирим (Окнов), председатель Союза Русского Народа А. И. Дубровин, член Государственного совета В.Ф. Трепов, все офицеры ГЖУ. Начальник жандармского управления генерал-лейтенант И. Д. Волков был схвачен, избит и убит выстрелом в затылок. Само Управление было сожжено.
Правительство пало исключительно из-за своей полной неспособности или нежелания к сопротивлению. Как верно писал генерал А. И. Спиридович: «Героев, готовых погибнуть, тогда было много в Петрограде, но высшая военная власть, растерявшись, не сумела их использовать, и сама погибла бесславно».
Весь день, 28 февраля, в охваченном мятежом Петрограде Родзянко вёл активные переговоры с генералом Алексеевым, представителями Совета, членами Прогрессивного блока. Родзянко окончательно согласился действовать от имени Временного комитета Государственной Думы как от имени нового временного правительства. По приказу Родзянко в главном зале Государственной Думы из великолепной золоченой рамы, под отпускаемые шутки присутствующих, был извлечён портрет Императора Николая II, который во время заседания 28 февраля, проколотый штыками, валялся на полу за креслом Родзянко. Генерал Спиридович отмечал, что глумление над царским портретом «красноречиво говорило, что у Временногокомитета с Государем в уме уже покончено».
Между тем Родзянко осознавал, что власть ускользает из его рук. Пока он проводил время в бесплодных выступлениях на заседаниях, революционное крыло в лице Исполкома уверенно брало ситуацию в свои руки. Родзянко понимал, что если он протянет ещё немного и начнёт действовать, то Исполнительный комитет окончательно перетянет одеяло власти на себя. В этой обстановке для Родзянко главное было быстро и решительно поменять носителя Верховной власти и закрепить свои позиции в качестве главы Правительства.
В ночь с 28 на 1 марта Родзянко решил немедленно ехать в Бологое для встречи с Государем, от которого хотел потребовать отречения, а в случае его отказа -арестовать. Родзянко был приготовлен текст манифеста об отречении, который, по словам С. И. Шидловского, написал П. Н. Милюков. Текста этого проекта манифеста не сохранилось. Однако в самом его существовании сомневаться не приходится. Английский посол Дж. Бьюкенен сообщал 1 марта лорду А. Бальфуру, что«Дума посылает в Бологое делегатов,которые должны предъявить Императору требование отречения от престола в пользу сына».
Шидловский утверждал, что этот манифест заключал в себе два абзаца: первый об отречении Государя от престола и второй о передаче престола Наследнику Цесаревичу. Вместе с Родзянко в качестве представителя Исполкома в сопровождении вооружённого отряда («красной гвардии») в Бологое решил ехать и Чхеидзе, намереваясь арестовать Государя. При этом Чхеидзе и руководство Совета заявили, что они соглашаются только на отречение Царя, и категорически против передачи престола Цесаревичу Алексею. На это Родзянко и Шидловский заявили, что такого отречения они Государю не повезут, «так как считают невозможным предложить ему броситьпрестол на произвол судьбы,не указывая преемника». Родзянко понимал, что безадресное отречение будет означать окончательное утверждение у власти Совета.
Чхеидзе заявил, что в таком случае они Родзянко никуда не пустят. Наметилось явное противостояние между группой Родзянко и Советом. Скорее всего, именно в этот момент на имя Родзянко из Ставки поступила телеграмма Начальника штаба генерала М. В. Алексеева, в которой тот требовал немедленно пропустить литерные поезда. Получив эту телеграмму, Родзянко, по всей видимости, показал её Чхеидзе и его советским соратникам с намёком или даже прямой угрозой, что армия поддерживает его линию. Противодействие ей могло бы означать, что Ставкой будет предпринята реальная, а не бутафорская попытка навести в Петрограде порядок. Когда член Исполкома Совета H. H. Суханов (Гиммер) заявил, что «Родзянкопускать к Царю нельзя», то из правого крыла Таврического дворца«для урегулирования вопроса был прислан некий полковник». Вполне возможно, что этот «некий полковник» и зачитал членам Исполкома телеграмму генерала Алексеева.
Как вспоминал Суханов, «через короткое комнату влетел бледный совершенно истрёпанный Керенский. На его лице было отчаяние.“Что вы сделали?.. -заговорил он прерывающимся,трагическим шёпотом.-Родзянко должен был ехать,чтобы заставить Николая подписать отречение,а вы сорвали это...Вы сыграли на руку монархии».
Керенский понимал, что начинать противостояние с армией на подконтрольной ей территории -невозможно. Поэтому весь вопрос с отречением надо было решить до прибытия литерных поездов на эту территорию. Последней станцией, на которой это было возможно, являлась станция Дно. Керенский отдал распоряжение члену Исполкома и ВВНР А. А. Бубликову начать энергичные действия по захвату Императорского поезда.
В Дно Керенский думал захватить поезд и ждать Родзянко. Когда тот бы приехал, то был бы вынужден вести переговоры с Государем в окружении «красной гвардии». По всей видимости, возле станции Дно Императорский поезд был остановлен подконтрольными Исполкому силами. Но Родзянко узнал о событиях около станции Дно и сумел призвать на помощь штаб Северного фронта, который отбил поезд и направил его в Псков. Активный участник февральского переворота Ю. В. Ломоносов вспоминал, что весь день 1 марта Родзянко вёл «переговорыпо военному проводу с генералом Рузским. До этого Комитет Думы никоим образом не мог найти понимание с Советом относительно того,что должно было быть сделано с Царём».
Это объясняет, почему после переговоров с Рузским Родзянко направил свою телеграмму в Дно. Он был уверен, что ситуация будет контролироваться там армией. Однако, по всей видимости, между Родзянко и Исполкомом при посредничестве Рузского удалось достичь компромисс. Во второй половине дня, 1 марта, Бубликов сообщил Ломоносову об «очень важной встрече», которая происходит«междуКомитетом Думы и Советом рабочих депутатов. Родзянко не может сейчас уехать,но передаёт,чтобы вы держали для него поезд. Мы получили ответ от генерала Рузского из Пскова. Армия с нами».
После согласия Рузского гарантировать задержку Императора в Пскове, у Родзянко отпала необходимость ехать в Дно, а у Совета отбивать царский поезд. После этого Родзянко спокойно отдал распоряжение пропустить литерные поезда в Псков.
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
