Японский летчик, с криком «банзай» бросающий свой самолет в последнее пике на американский авианосец, – образ, знакомый каждому, интересующемуся военной историей. Вторую мировую войну на Тихом океане невозможно представить без участия японских летчиков- смертников – «камикадзе».
А были ли такие подразделения воздушных смертников у немцев? Английский историк Энтони Бивор, автор исследования «Падение Берлина», утверждает, что была, по крайней мере, одна такая эскадрилья.
«Еще более поразительным являются данные о появлении в немецкой авиации эскадрильи камикадзе, которую предстояло использовать против советских переправ на Одере.
В люфтваффе появился новый термин «миссия самопожертвования». Местом базирования этой специальной эскадрильи, получившей название «Леонидас», был выбран аэродром в Ютербоге. Ею командовал подполковник Хайнер Ланге. Все летчики, вступавшие в состав эскадрильи, должны были подписать документ, заканчивавшийся словами: «Я отдаю себе полный отчет в том, что операция, в которой мне предстоит участвовать, должна закончиться моей смертью».
Вечером 16 апреля для пилотов эскадрильи были устроены танцы, на них пригласили женский обслуживающий персонал аэродрома и связисток. В конце мероприятия прозвучала прощальная песня. Генерал-майор Фукс, осуществлявший общее руководство операцией, едва мог сдерживать слезы», - пишет Бивор.
На следующий день пилоты эскадрильи «Леонидас» начали атаки советских переправ на Одере. Использовались различные типы самолетов - «Фокке-вульфы-190», «Мессершмитты-109» и «Юнкерсы-88», то есть все машины, которые на тот момент оказались под руками. Но результаты трехдневных атак были достаточно скромными – попадание в железнодорожный мост неподалеку от Кюстрина и понтонный мост вблизи Целлина. А потери составили тридцать пять опытных пилотов и их машины. Знали бы советские летчики, погибавшие в отчаянно-безнадежных боях лета 1941 года, что наступит время, когда «люфтваффе» придется воевать подобным образом…
Немцам пришлось свернуть операцию – танки маршала Конева приближались к аэродрому. Как известно, лучшее средство ПВО – свои танки на вражеском аэродроме.
Надо отметить, что использование воздушных смертников у немцев не было массовым. Известно отрицательное мнение знаменитого немецкого диверсанта Отто Скорцени относительно использования смертников. Ему в 1944 году было поручено руководить отрядом морских диверсантов, атакующих корабли союзников, высаживающихся во Франции. Вскоре Скорцени пришел к выводу, что бойцу совершенно необходимо оставлять пусть самый минимальный шанс на выживание. Только при таком условии он будет стараться действовать действительно эффективно. Человеческая психика устроена таким образом, что позволят сохранять надежду на выживание в самых критических обстоятельствах.
Но лишение ее, заранее объявленный диверсанту смертный приговор, заставляет его думать не о том, как причинить врагу максимальный ущерб, а о том, как бы поскорее свести счеты с жизнью, прервав мучительную пытку ожидания смерти. Надо сказать, что за исключением отдельных фанатиков, большинство немцев разделяли точку зрения Скорцени. Вот характерный эпизод из его воспоминаний: «Мне посчастливилось познакомиться с летчицей Анной Рейч (Во время штурма Берлина она сумела посадить спортивный самолет прямо на улице и предложила Гитлеру покинуть германскую столицу. Он отказался, Рейч благополучно улетела - авт.).
Известная женщина-авиатор, летчик-испытатель, и первая наша беседа дала мне повод к новым раздумьям. С удивительным спокойствием, которого я не ожидал встретить в этой хрупкой женщине, она заметила, что настоящий патриот не может слишком дорожить своей собственной жизнью, когда на карту поставлена честь отечества. Позже она объяснила мне, что подразумевалось под этим. Не исключено, полагала она, что события обернутся для нас столь трагически, что мы сами встанем перед необходимостью прибегнуть к помощи «добровольных смертников». И тогда мы обязаны будем найти способ, чтобы дать пилоту как минимум один шанс спасти свою жизнь. Здесь Анна, без сомнения, была права: я и сам неоднократно имел случаи убедиться в том, что энтузиазм и боевой дух моих солдат удесятерялись, если у них появлялась хоть какая-то возможность вернуться целыми и невредимыми».
Надо сказать, что и Гитлер разделял негативное отношение к идее создания подразделений заведомых самоубийц. Скорцени вспоминал: «Создавая новое оружие, мы вторгались и в вотчину Люфтваффе: подобные исследования уже велись какое-то время в 200-й боевой эскадрилье. Они даже создали концепцию операций «смертников» - летчиков-добровольцев, которые готовы были погибнуть вместе со своими самолетами, наполненными бомбами или взрывчаткой, направляя их прямо в цель; мишенью служили, как правило, военные корабли. Фюрер, однако, эту идею отверг, видимо, из чисто философских соображений; он утверждал, что такие жертвы не отвечают ни характеру белой расы, ни арийскому менталитету. По его мнению, путь японских камикадзе был не для нас».
Но жизнь, то есть наступление Красной Армии заставило немцев поступиться принципами и отправить смертников в последний полет. Не до философских соображений о менталитете стало…
А были ли такие подразделения воздушных смертников у немцев? Английский историк Энтони Бивор, автор исследования «Падение Берлина», утверждает, что была, по крайней мере, одна такая эскадрилья.
«Еще более поразительным являются данные о появлении в немецкой авиации эскадрильи камикадзе, которую предстояло использовать против советских переправ на Одере.
В люфтваффе появился новый термин «миссия самопожертвования». Местом базирования этой специальной эскадрильи, получившей название «Леонидас», был выбран аэродром в Ютербоге. Ею командовал подполковник Хайнер Ланге. Все летчики, вступавшие в состав эскадрильи, должны были подписать документ, заканчивавшийся словами: «Я отдаю себе полный отчет в том, что операция, в которой мне предстоит участвовать, должна закончиться моей смертью».
Вечером 16 апреля для пилотов эскадрильи были устроены танцы, на них пригласили женский обслуживающий персонал аэродрома и связисток. В конце мероприятия прозвучала прощальная песня. Генерал-майор Фукс, осуществлявший общее руководство операцией, едва мог сдерживать слезы», - пишет Бивор.
На следующий день пилоты эскадрильи «Леонидас» начали атаки советских переправ на Одере. Использовались различные типы самолетов - «Фокке-вульфы-190», «Мессершмитты-109» и «Юнкерсы-88», то есть все машины, которые на тот момент оказались под руками. Но результаты трехдневных атак были достаточно скромными – попадание в железнодорожный мост неподалеку от Кюстрина и понтонный мост вблизи Целлина. А потери составили тридцать пять опытных пилотов и их машины. Знали бы советские летчики, погибавшие в отчаянно-безнадежных боях лета 1941 года, что наступит время, когда «люфтваффе» придется воевать подобным образом…
Немцам пришлось свернуть операцию – танки маршала Конева приближались к аэродрому. Как известно, лучшее средство ПВО – свои танки на вражеском аэродроме.
Надо отметить, что использование воздушных смертников у немцев не было массовым. Известно отрицательное мнение знаменитого немецкого диверсанта Отто Скорцени относительно использования смертников. Ему в 1944 году было поручено руководить отрядом морских диверсантов, атакующих корабли союзников, высаживающихся во Франции. Вскоре Скорцени пришел к выводу, что бойцу совершенно необходимо оставлять пусть самый минимальный шанс на выживание. Только при таком условии он будет стараться действовать действительно эффективно. Человеческая психика устроена таким образом, что позволят сохранять надежду на выживание в самых критических обстоятельствах.
Но лишение ее, заранее объявленный диверсанту смертный приговор, заставляет его думать не о том, как причинить врагу максимальный ущерб, а о том, как бы поскорее свести счеты с жизнью, прервав мучительную пытку ожидания смерти. Надо сказать, что за исключением отдельных фанатиков, большинство немцев разделяли точку зрения Скорцени. Вот характерный эпизод из его воспоминаний: «Мне посчастливилось познакомиться с летчицей Анной Рейч (Во время штурма Берлина она сумела посадить спортивный самолет прямо на улице и предложила Гитлеру покинуть германскую столицу. Он отказался, Рейч благополучно улетела - авт.).
Известная женщина-авиатор, летчик-испытатель, и первая наша беседа дала мне повод к новым раздумьям. С удивительным спокойствием, которого я не ожидал встретить в этой хрупкой женщине, она заметила, что настоящий патриот не может слишком дорожить своей собственной жизнью, когда на карту поставлена честь отечества. Позже она объяснила мне, что подразумевалось под этим. Не исключено, полагала она, что события обернутся для нас столь трагически, что мы сами встанем перед необходимостью прибегнуть к помощи «добровольных смертников». И тогда мы обязаны будем найти способ, чтобы дать пилоту как минимум один шанс спасти свою жизнь. Здесь Анна, без сомнения, была права: я и сам неоднократно имел случаи убедиться в том, что энтузиазм и боевой дух моих солдат удесятерялись, если у них появлялась хоть какая-то возможность вернуться целыми и невредимыми».
Надо сказать, что и Гитлер разделял негативное отношение к идее создания подразделений заведомых самоубийц. Скорцени вспоминал: «Создавая новое оружие, мы вторгались и в вотчину Люфтваффе: подобные исследования уже велись какое-то время в 200-й боевой эскадрилье. Они даже создали концепцию операций «смертников» - летчиков-добровольцев, которые готовы были погибнуть вместе со своими самолетами, наполненными бомбами или взрывчаткой, направляя их прямо в цель; мишенью служили, как правило, военные корабли. Фюрер, однако, эту идею отверг, видимо, из чисто философских соображений; он утверждал, что такие жертвы не отвечают ни характеру белой расы, ни арийскому менталитету. По его мнению, путь японских камикадзе был не для нас».
Но жизнь, то есть наступление Красной Армии заставило немцев поступиться принципами и отправить смертников в последний полет. Не до философских соображений о менталитете стало…
Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках
