Недалеко от чеченского села с патриотическим советским названием Комсомольское расположился наспех сооруженный из бетонных блоков временный блокпост, одного из российских мотострелковых полков. На дворе была слякотная зима 1996 года. Позади был кровавый штурм Грозного, а впереди полная тревог и неизвестности война. Старшим поста был командир взвода лейтенант Григорьев. Под его началом за мешками с песком наваленными наспех поверх блоков пряталось десять солдат-«срочников» из его взвода. Посередине поста стояла БМП-1, в которой по очереди грелись солдаты, сам же взводный вместе с сержантом Ивановым оттаивали у маленькой буржуйки в старом армейском кунге, стоявшем по правую сторону от БМП. Левая сторона кунга была обложена мешками с песком, на крыше было сложено небольшое гнездо из мешков, в центре которого стоял заряженный АГС-17, накрытый плащ палаткой. К стене кунга была проволокой привязана металлическая труба, выполнявшая функции флагштока, и над блокпостом гордо реял красный флаг Узбекской ССР, принесенный откуда-то бойцами. Жизнь на посту протекала неспешно. Взвод стоял здесь уже вторую неделю, прикрывая подступы к расположению своего полка. Чеченцы не беспокоили, село считалось договорным, и из него только редко постреливали по ночам, ответный огонь открывать было категорически запрещено. Служба была налажена и рутинна, солдаты сменяли друг друга на посту, передовая старый потертый бинокль. Два раза в день из полка приезжал «Урал», привозивший теплую пищу в термосах. За все это время к посту только один раз приходили три чеченских старика из села. Они пришли пешком с белым флагом. На головах их были высокие каракулевые папахи. Самый пожилой из них с густой седой бородой попросил провести его к командиру, и солдат, стоящий на посту, растерялся, пустил. Григорьев, выйдя из кунга, столкнулся с делегацией лицом к лицу, немного оторопел, ругнулся на часового, но пригласил их в кунг, выгнав на улицу сержанта. …Взводный сел на койку, трое парламентеров сели на нары напротив. Папахи их уперлись в потолок. Было видно, что им неудобно, но головные уборы они не сняли. Топа – так звали старейшину села – долго рассказывал про свою жизнь, как он воевал здесь на Кавказе против немцев, как потом его и семью выслали в Казахстан, и как он потом вернулся и строил свой дом, и вот теперь опять война. Он заверил лейтенанта, что ни один его солдат не погибнет и просил его тоже не открывать огня первым. Григорьев напоил чеченцев чаем и заверив, что стрелять первым не станет, поспешил отправить гостей восвояси. Уходя, Топа, указав тростью на бойца Васю Петрова, стоящего на посту, сказал: «За что ваш Ельцин бросает детей под пули? У нас тоже молодежь рвется в бой но, я надавал им по заднице вот этой палкой и отцам их тоже, теперь сидят тихо. Жаль только вашему Ельцину настучать по заднице некому». После ухода парламентеров лейтенант Григорьев построил своих солдат, оглядел их. Вид у них был совсем не боевой в грязных рваных замасленных камуфляжах, стоптанных «кирзачах». Из-под свалявшегося искусственного меха воротников бушлатов торчали тонкие черные от грязи мальчишеские шеи. На головах поверх ушанок были надеты проржавевшие каски, в которых, возможно, их деды воевали здесь еще в 41-м. Молодцевато выглядел только сержант Иванов. В отличие от остальных он прослужил полтора года, слыл дембелем и бравым бойцом. На нем вместо рваного старого бронежилета красовалась модная камуфлированная разгрузка, которую он где-то обменял у «вэвэшников». Григорьев отчитал рядового Петрова за то, что без разрешения пустил чеченцев на пост, затем напомнил про бдительность и приказал в дальнейшем обо всех приближающихся людях или транспорте докладывать ему лично. Прошла еще одна неделя. Где-то вдали ухала артиллерия, слышалась канонада. Иногда над ними на низкой высоте проносились боевые вертолеты. Однако на их участке все было тихо. Питание на рации село, а стоящая на БМП радиостанция не работала изначально, и теперь все новости и приказы они узнавали с прибытием продуктовой машины. Приехавший в среду комбат приказал в случае нападения пускать красную ракету и, выдав гость ракет, среди которых не было ни одной красного огня, пожелал всем удачи, пообещал баню и …уехал в полк. И вот в один из дней поутру Григорьев услышал с улицы крик сержанта Иванова: «Товарищ лейтенант, машина к нам едет гражданская!» Взводный накинул на плечи поверх тельняшки бушлат и вышел на улицу, не забыв прихватить свой АКС. По дороге от села на большой скорости в их сторону шла белая «шестерка». Григорьев скомандовал: «К бою!» и, забрав у сержанта бинокль, стал вглядываться в незваных гостей. «Шестерка» была без номеров, в салоне сидело четыре человека – все молодые, оружия у них видно не было. Тем временем из десанта БМП вылезли заспанные бойцы отдыхающей смены и заняли свои места возле бойниц. Наводчик снял чехол с пушки и пулемета и запрыгнул в башню БМП, а сержант Иванов, забравшись на крышу кунга, сбросил обледеневшую плащ-палатку и присел возле АГС-17. Машина подъехала к посту и остановилась примерно в десяти метрах от него перед большой лужей. Двери открылись, и из машины вышли трое молодых людей в спортивных костюмах и коротких дубленках, водитель остался сидеть за рулем. Один из парней взял с заднего сидения чеченский флаг и гордо поднял его над головой. Из салона машины на всю громкость хрипящих динамиков чеченский бард-самоучка пел заунывную песню «Мама приезжай и меня забери не живым, хоть мертвым меня забери»… Вперед вышел невысокий лет двадцати чеченец с кривыми ногами: – Урус, не стреляй. Мы без оружия. Разговор есть. – Что надо? – спросил Григорьев. – Иван, ты зачем пришёл на нашу землю. Мы тебя не звали. У нас свой президент – генерал Дудаев, мы вашу Русь поставим на колени, вы еще дань платить нам будете, как орде. Что молчишь Ваня? – Садитесь в свою машину и возвращайтесь в село, в случае неподчинения я буду вынужден применить оружие! – крикнул лейтенант и для убедительности передернул затвор АКС. Однако ожидаемого эффекта не последовало – чеченец только громко и картинно засмеялся, захихикали и его друзья: – Ну, что, Ваня, вы русские только и можете как оружием нас пугать, спрятались там за танками и пулеметами. Вы же бабы, не воины. Давай, один на один выходи, Ваня, без ствола. Давай посмотрим, кто кого… – и кривоногий снял дубленку, оставшись в одной майке, под которой угадывалась не мощная, но вполне развитая мускулатура. – Товарищ лейтенант, может, ракету пустим? – обратился стоявший рядом рядовой Петров. …Для того чтобы наш рассказ был более полным, сделаем маленькое отступление и вернемся в 1990 год, где в Алма-атинское высшее общевойсковое командное училище поступил курсант Григорьев. Был он сам алмаатинец и мечтал с детства стать военным: читал книжки, смотрел фильмы, и вот когда пришло время, подал документы в АВОКУ. Что военная служба в реальности отличается от книжной, абитуриент Григорьев понял уже на полигоне, где прожил месяц и сдал экзамены. Ему казалось, что самое трудное – поступить, а дальше будет легче. О, Боже, как же он ошибался! Оказалось, что к армии он совсем не готов. Все валилось из рук, ничего не получалось – элементарно подшить подворотничок и погладить форму он не мог, а тут еще вся эта армейская наука с ее нарядами и построениями… В общем, начал наш курсант Григорьев жестко «тормозить». Да и боевые товарищи спуску не дают. Это в фильме «Максим Перепелица» все бойцы друг другу помогают, а в АВОКУ на первом курсе все жестко и без соплей пехота не терпит не уверенных в себе, ровно как и чересчур лиричных натур. В 3-й роте закон волчий стаи: кто сильнее – тот и прав. Помощи ждать не откуда, если к стае не прибился, ну, а если «тормозишь», то вдвойне тяжело. Однажды во время развода караула курсант Григорьев зазевался и вместо фамилии промямлил что-то типа Гогорев, так тут же от одного зловредного армянина получил кличку «Гога». Жилось тогда «Гоге» не сладко. Спасало одно – здоровьем Бог не обидел, был он под два метра ростом, долговяз, но сильно сутулился, от чего напоминал то ли лешего, то ли лося. И вот зловредный «Ара» и не мене пакостный «каптерщик» «Хохол» придумали на беду Гоги игру в «лося». Игра простая и вполне пехотная – все желающие толпой должны были догнать «Гогу», повалить его на землю, летом сделать «смази», а зимой накормить снегом. Всем весело, все довольны, кроме «Гоги», конечно. Шло время, Гога мужал, к началу второго курса он уже мог самостоятельно пришить погоны себе на шинель и без замечаний отстоять караул. На «лосином фронте» тоже были успехи – Гога заматерел, повалить его могли теперь только не меньше четырех человек. И вот зимой на втором курсе рота выезжала с полигона, все построились на спортгородке и ждали машин. Был прекрасный зимний день, ничего не предвещало беды, пока «Хохол» не крикнул: «Гони лося!». «Гога» встрепенулся и рванул по глубокому снегу… Картина была захватывающая – он шёл по снежной целине, как настоящий лось. Большой, сутулый, пар из ноздрей, в зимнем камуфляже маленького размера с короткими рукавами. «Гога» большими прыжками уходил от преследующей его «стаи». Он оглянулся – трое первых «Ара», за ним Хохол и Куренкей. Еще минута, и догонят, пронеслось в голове у Гоги. Он остановился и увидел, что наперерез, словно два буйвола, выбивая снежную пыль, несутся ротные «качки»–спортсмены «Круглый» и «Ткач». «Это уже перебор, - подумал Гога. - Этих не одолею, их слишком много». Решение пришло в голову само, «Гога» встал в бойцовскую стойку и с громким криком бросился на «стаю». Он закрыл глаза и обеими руками стал «делать мельницу» в разные стороны. Его длинные руки с большими кулаками обрушились на преследователей. Словно большой старинный колесный пароход из фильма «Волга-Волга», он махал руками, нанося мощные удары сверху и снизу. «Ара» вскрикнул, получив нижний удар в челюсть, «Хохол» улетел в сугроб молча, коренастый сын степей Куренкей схлопотал удар по ушанке сверху и упал как подкошенный. Когда к месту боя подбежали спортсмены, «стая» лежала на снегу, потирая ушибы. «Гогу» было не остановить – двух «бизонов» он уделал «мельничкой» за две минуты. «Хохол» поднял из снега голову и оглядывая поле битвы сказал: «Это была славная охота, но сдается мне она была последней». - Эй, Ваня так ты выходишь или зассал? - услышал Гога голос чеченца.- Сам боишься, бойца выставляй. Григорьев посмотрел на своих солдат – все они, вчерашние школьники, даже в форме с оружием совсем не походили на бойцов – чудо-богатырей. Бравый доселе сержант Иванов, притаившийся за «агээсом», тоже мало подходил на роль Пересвета. Взгляды всех солдат устремились на взводного – что скажет, кого пошлет? - Товарищ лейтенант, может все же ракету пустим? – снова прошептал стоящий рядом Петров. - Вальнем всех, - предложил сверху сержант. – Лох ты, Ваня, - услышал Григорьев из-за блоков смех чеченцев. - Все, задолбали они меня со своей песней, - сказал «Гога». Отдав автомат Петрову, скинув бушлат с плеч, он с диким криком выбежал из-за блоков. Картина была эпической: двухметровый бородатый «Гога» с копной нестриженых волос в «кирзачах» 46-го размера, камуфляже и не по размеру короткой тельняшке, с налитыми кровью глазами, вращая руками с громадными, словно утюги, кулаками, издавая ужасающий крик, бежал через лужу, поднимая как торпедный катер фонтаны брызг. …Чеченцы оторопели – на них нёсся не человек, а мифологический персонаж – минотавр! Кривоногий крепыш попытался принять что-то вроде боевой стойки, но «Гогина» «мельница» скосила его просто мимоходом. Не прошло и минуты, как двое других уже лежали возле «шестерки» без сознания, а «Гога» лупил чеченским флагом по крыше машины. Водитель в испуге дал по газам и, бросив своих друзей в грязи, рванул в сторону села. Гога же, бросив флаг в лужу и пнув под дых стонущего забияку под громогласное бойцовское «Ура!» вернулся на пост. Что такое «солдатский телеграф», знает каждый, кто служил. В одночасье «Гога» стал легендой полка. Солдатская молва гласила, что он в одиночку бился с местными боевиками. Затем тема обрастала подробностями и диалогами. К концу месяца на Ханкале можно было слышать рассказы как один «летёха»-пехотинец на «блоке», защищая солдат от смерти, в рукопашной схватке один на один отмутузил Басаева. А что же наш герой? Когда за кружкой «чая» офицеры просили рассказать этот случай, «Гога», слегка смущаясь, говорил: «Если бы не АВОКУ и не «Лось», нарушил бы я тогда перемирие»... На фото: Советская военная угроза «Гога» на полигоне АВОКУ Проведение очередного сбора выпускников и ветеранов АВОКУ назначено на 15.00 26 октября 2013 г. на базе Центрального военного дома отдыха Минобороны России «Подмосковье». Дополнительную информацию можно найти на официальном сайте АВОКУ. P.S. Гога, мы ищем тебя. Приезжай на встречу… Телефоны для справок: 8-916-424-37-04. 8-916-235-66-70. 8-495-424-37-04 . E-mail: Boizovbb@mail.ru ISQ: 282024433 Читайте нас в Фейсбуке, ВКонтакте и в Твиттере

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках