Глядя на этого человека, сразу вспоминаются слова Маяковского: «Гвозди бы делать из этих людей». Иван Стекачев, которому в этом год исполняется 89 лет, ведет свое небольшое хозяйство. Он обладает ясностью ума, по утрам делает зарядку, в хорошей компании под борщ выпивает наркомовские сто граммов. Прожитые годы – не возраст для мужчины, ведущего здоровый образ жизни. Бодрый, энергичный подтянутый – он даст сто очков вперед тем, кто на двадцать, тридцать лет моложе его сегодня. Стекачев хорошо помнит многое из своей боевой биографии, подбирает слова, говоря о той или иной операции. Одним словом, чекист. Сделан из особого теста. Он из породы бойцов, которые не отступят и не предадут. Благодаря этим людям, Россия обязана жизнью послевоенных поколений… «Танец с зажигалками» как прелюдия фронта В 17 лет Иван, оставив родные Поныри в Курской области, подался в Москву, устроился электромонтером на вагоноремонтный завод имени Войтовича. Жил в общежитии на станции Силикатной. В Москве и застала его война. Через месяц после 22 июня 1941 года, когда немцы стали практиковать регулярные налеты на Москву, педантично бомбя строго по расписанию, Стекачев в составе комсомольской дружины ночами дежурил на крыше своего цеха. Задача – сбросить на землю «зажигалки» – зажигательные бомбы, которыми фашисты массово сыпали на ключевые объекты столицы, стремясь вызвать пожары и панику. «Я только три «зажигалки» столкнул с крыши», - словно оправдываясь, вспоминает о тех тревожных днях Иван Иванович. Напротив завода, где трудился и нес боевую вахту Стекачев, через шоссе Энтузиастов располагался металлургический завод «Серп и молот». Один раз Иван стал свидетелем ночного боя, когда наши зенитчики захватили прожекторами самолет противника и открыли по нему огонь, но фашист все-таки успел сбросить бомбы. Одна из них попала в цех «Серпа и молота». Произошел взрыв. Наутро Иван узнал, что погибла вся ночная смена в этом цеху… О том, что означали регулярные бомбежки фашисткой авиации прифронтовой Москвы, красноречиво свидетельствуют факты. Только за несколько месяцев в 41-м враг обрушил на территорию столицы 1610 фугасных и более 110 тысяч зажигательных бомб. Стремясь подавить моральный дух защитников столицы, посеять панику среди населения, гитлеровцы всячески рекламировали размеры разрушений в Москве. Берлинское радио хвастливо заявляло в те дни: «Сильные соединения немецкой авиации каждую ночь подвергают уничтожающей бомбардировке этот важный индустриальный центр страны. Заводы и фабрики вокруг Москвы настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы города. Кремль и все вокзалы разрушены. Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения». А Москва сражалась, как и вся страна, превратившаяся в военный лагерь. Миллионы людей, от мала до велика, уходили на фронт бить врага. «Тогда мальчишки взрослели рано. Мы, допризывники, движимые патриотизмом, чувствовали свою сопричастность к свалившемуся на страну большому испытанию. Мы рвались на фронт, - вспоминает Иван Иванович. - Я поехал в Подольский военкомат по месту жительства. Мне еще не исполнилось 19 лет (с этого возраста до осени 1941 года призывали в Красную армию), но призыв 22 года уже начался. В военкомате переспросили: «Хочешь на фронт?». Кивнул: «Да». Был готов ко всему – такая уверенность в своей правоте была. Мне дали несколько дней рассчитаться с заводом и через четыре дня прибыть на призывной пункт. 18 августа 1941 года я был призван. Нашу партию из 20-ти человек погрузили в эшелон. Ехали всю ночь, и утром оказались в Реутово. Узнали, что попали в дивизию НКВД имени Дзержинского, которая выполняла специальные задачи по охране Кремля и ключевых объектов столицы. …Здесь, на учебном пункте дивизии, ровно месяц мы постигали азы военной науки. В памяти у меня навсегда остался эпизод, когда командир отделения Самсонов первый раз вывел нас на тактическое занятие, скомандовал: «Двадцать метров по-пластунски, вперед!». Отделение поползло. И тут передо мной оказалась глубокая лужа, я стал ее обползать. Самсонов вернул меня на исходную позицию и заставил проползти лужу насквозь… Так мне внушили, что приказ начальника – закон для подчиненного, и должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок, хотя, с другой стороны, это может показаться и солдафонством…» Парад братьев и сестер Стекачев попал в 10-й стрелковый полк дивизии имени Дзержинского. Началась интенсивная боевая учеба. Он патрулировал улицы в центре Москвы, а затем в составе своего подразделения был переброшен на Волоколамское направление, оказался под бомбежкой. 18-летнему рядовому, оказавшемуся в пулеметном расчете, было нелегко. Судите сами. Весил легендарный «Максим» 56 килограммов. Один боец нес на себе станок весом в 32 кг, второй ствол («тело») пулемета в 16 кг, еще один - защитный щиток в 8 кг. На остальных двух бойцов пулеметного расчета и командира отделения выпадало 12(!) восьмикилограммовых коробок с патронами. «Несли все на себе. Конечно, эти километры изматывали, но мы менялись», - вспоминает переходы Иван Стекачев, прошедший все пулеметные ступени от рядового пулеметчика до командира отделения. В октябре 1941 года он был посвящен в государственную тайну – в обстановке строжайшей секретности началась подготовка к параду на Красной площади. «Тренировал нас лично командир дивизии генерал-майор Пияшев на стадионе в Лефортово. Мы, красноармейцы строились в шеренги по 20 человек, а невысокий Пияшев командовал «Шагом марш!». Мы шли на него, а Пияшев, пятясь, оценивал наш строевой шаг, равнение по фронту и диагонали. Мы знали, что пойдем по Красной площади. Секретность обуславливалась опасением, что Гитлер бросит всю свою авиацию, чтобы только сорвать парад. Также в тайне тренировались бойцы и других частей и подразделений, кому выпала честь пройти по главной площади страны. На заводе были заказаны 40 танков, которые уходили прямо на передовую», - говорит Стекачев. Фронтовик отметает все домыслы и инсинуации по поводу этого парада, которых с избытком вбросили в СМИ в постсоветское время: «Все разговоры о том, что специально для участия в параде с фронта снимались части и подразделения – чистый вымысел. Наоборот, танковые подразделения, например, формировались, оснащались новыми танками и после Красной площади сразу оправлялись на фронт. В параде участвовали все рода войск, от дивизии – несколько «коробок» пехоты». Перед глазами Ивана Стекачева и сейчас стоит картина того ноябрьского утра. …Солдатские «коробки». Небольшой снег. Горящие взоры бойцов. Чувство локтя в строю. Торжественность момента. Слова Сталина: «Братья и сестры…». Борьба с лесными оборотнями 23 февраля 1944 года ему пришлось выполнять задачу в операции по борьбе с бандитами в Чечне. За несколько часов чеченцы были погружены в эшелоны и отправлены на новое место жительства, а на Северный Кавказ переселили представителей других народов, населявших СССР. Не успел Иван Иванович после завершения этой операции прибыть в расположение своего полка, как ему пришлось вернуться в Чечню на борьбу с бандитами. В сентябре 1944 года оперативная группа, вооруженная пулеметами, в которую входил Стекачев, приступила к выполнению задачи в Урус-Мартановском районе. Обстановка была сложной. Бандиты нападали на переселенцев, которых оправили в республику. Мирных людей убивали, устраивали засады и дзержинцев снова направили туда. Первое столкновение произошло, когда бандиты напали на оперативный состав. Группа чекистов прикрывала семью переселенцев. Как только небольшой караван на трех подводах въехал в лес в предгорьях, группа бандитов открыла огонь из засады, убив отца с двумя детьми. Были потери и у чекистов. Один сержант выпрыгнул из арбы, залег и стал отстреливаться, смертельно ранив одного из нападавших. «Нас подняли по тревоге, и мы стали преследовали бандитов. Шли по кровавым следам, видели, как на привалах они затыкали его раны травой. Бандиты пытались запутать следы, переходя то на один, то на другой берег горной реки. Так мы дошли до самого «Хутора муллы», где у них располагалась основная база, - вспоминает Стекачев. - Нас разделял овраг. Мы видели как они хоронили своего подельника. Нас было всего около 20 человек. Втягиваться в хутор вечером в таком составе – смерти подобно. Командир группы – майор госбезопасности решил блокировать пути отхода бандитов, ждать подкреплений и утром возобновить действия. Всю мы ночь не спали. К утру комиссар полка Цыганков привел подкрепление, в том числе и мои два станковых пулемета, подтянули минометы. После прочесывания местности и ураганного огня бандиты вышли с поднятыми руками…». В жизни чекиста бывают повороты В том же году курского чекиста направили на двухгодичные ускоренные курсы пограничного училища НКВД в г. Орджоникидзе. После Иван Стекачев командовал взводом 61-го полка 6-й дивизии НКВД в Литовской республике, выкорчевывая бандитов из подземелий. Весна 1946 года оказалась началом следующего этапа службы, связанного с охраной расположенных на берегу реки Нерис дач первого и второго секретарей ЦК КПСС Литовской республики Снечкуса и Суслова. Этот этап стал поворотным в его жизни. Однажды в свободное от службы время Стекачев сходил на танцы и познакомился там с девушкой Раей. Казалось бы, знакомство было мимолетным: ему предстояло вернуться в Москву, а там его уже ждала длительная командировка в Германии, где он служил в спецполку радиоразведки. Через год Стекачеву дали отпуск на 45 суток. А по возвращении его ждал сюрприз: письмо, написанное, правда, на имя командира полка. Она разыскала его. Любовь была взаимной. В семье Стекачевых хранится фотография, подписанная Иваном и отправленная будущей супруге: «Раиса! Может быть судьба поведет тебя другой дорогой, но помни и не забывай, что, находясь здесь, и где бы то ни было, до нашей встречи, живу и буду жить тобой. Все мечты и чаяния только о тебе. Ты вся моя будущая жизнь. Ваня. Берлин. 1948 год». Они поженились в 1949 году во время его очередного отпуска. В 1950 г. в Лейпциге в семье Стекачевых родился сын. Иной скажет – банальная, в общем-то история, но это не так. Иван и Раиса Стекачевы вместе живут уже 63-й год, во всем помогая и поддерживая друг друга… Особенности боевой работы Следующее место службы уже семьи Стекачевых нельзя было назвать курортом. В окрестностях города Рогатин на Западной Украине орудовали шайки бандеровцев. И здесь работы командиру пулеметной группы хватало. Операции следовали одна за другой. Армейские подразделения совместно с оперативниками, как правило, окружали населенный пункт и по адресам выявляли членов бандподполья. Однажды бандиты совершили роковую ошибку, решив прорваться из оцепления сквозь пулеметное подразделение Стекачева. …Утром оперативники привезли трупы бандитов в центр села, выдали родственникам, говорили простые и доходчивые слова: «У убитых был шанс сохранить жизни, прекратив бессмысленное сопротивление, сдавшись…». Боевиков находили в схронах – больших ямах, закрытых настилом, и покрытых дерном. «Порой снаружи практически невозможно было определить, что под ногами у – убежище с людьми. Схроны они рыли в лесу, но очень близко к деревне, чтобы всегда можно было контролировать ситуацию, наблюдать, иметь связь, пополнять продовольствие», - говорит Стекачев. - Иван Иванович, за счет чего удалось победить бандеровцев, которые били из-за угла? - Была проведена большая политическая работа. Изъяли многих закоренелых руководителей подполья – арестовали и ликвидировали в случае сопротивления. Войска НКВД достойно выполнили свою задачу. На первом плане была оперативная работа. И потому среди оперативников было очень много потерь, но мы переломили ситуацию, благодаря помощи честных людей. - Бытует миф, что войска НКВД проводили массовые карательные жестокие акции… - Вранье. Работали точечно. Смысла устраивать массовые репрессии не было, потому что власть приходила навсегда, собиралась работать с населением, создавать колхозы и т.д. Мирных и спокойных людей не трогали. Не церемонились с бандитами в лесах. Тех, кто сдавался, не убивали, предавали суду… Кстати, могу сказать, что и в дивизии Дзержинского никто не посылал в атаку на пулеметы. - Сегодня продолжается борьба с бандформированиями на Кавказе. Что можно взять из опыта 40-х годов? - Про оперативную работу я уже сказал. На мой взгляд, основное упущение в том, что на Кавказе много безработных людей. В первую очередь там нужно организовывать производство. Ведь люди зарабатывают в бандах – это страшное дело. Если человек трудится и получает нормальные деньги, он не пойдет на преступление. Но экстремизм и противостояние России будут там долго. Они привыкли к борьбе за самостийность, за многоженство и жизнь по своим порядкам. - Наверное, дело не только в экономике. Идет недоработка в идеологии. Растет отчужденность между людьми… - Проблема в том, что маховик кровной мести не остановить – многие погибли, и их родственники, близкие втягиваются в противостояние. Враги России с радостью потирают руки, предвидя расширение сопротивления на Кавказе. И другие республики втягиваются в противостояние, все только усугубляется. Тут мы явно недорабатываем сверху в плане идеологии, законодательства. - Сейчас много спорят по вопросам истории. Вы участвовали в войне – самой страшной в истории рода людского, ушли на фронт мальчишкой, а закончили войну офицером. В чем видите разницу между молодым поколением тех лет и сегодняшней молодежью? - И сегодня есть крепкие духом молодые люди. Но… современная идеология развращает нашу молодежь. СМИ, телевидение опускают ее ниже плинтуса. Мордобой и разврат въедаются в души людей. Нужно отказываться от телевизора и заниматься реальными делами. Это мой совет молодым. Но телевидением управляет государство, и этот вопрос нужно решать на государственном уровне. А то так все сколются и сопьются, и воевать в России будет уже некому. По материалам еженедельника «Щит и меч»