Успехи победоносного для Красной Армии наступления под Сталинградом, начавшегося 19 ноября 1942 года, в некоторой степени были обусловлены «усилиями» немецких интендантов. Пока войска Паулюса штурмовали город, в резерве находился танковый корпус, которым командовал генерал-лейтенант Фердинанд Гейм, бывший начальник штаба Паулюса. В состав корпуса входили: немецкие 14-я и 22-я танковые дивизии, 1-я румынская танковая дивизия «Великая Румыния». Корпус предназначался для отражения советского наступления, если таковое начнется, должен был парировать удар. Три танковые дивизии - очень серьезная сила. Немецкая танковая дивизия примерно соответствовала советскому танковому корпусу. Немецкое командование умело весьма эффективно использовать свои танковые войска. Но сколько-нибудь заметно повлиять на ситуацию под Сталинградом в ноябре 1942 года корпус Гейма не смог. Почему? Понятно, что от «Великой Румынии» даже странно было бы ожидать высокой боеспособности. Уровень подготовки личного состава и боевой дух там был совсем не такой, как, например, в немецкой моторизованной дивизии «Великая Германия». Как говорится, труба пониже, и дым пожиже. Вдобавок к этому, румынские танкисты должны были воевать против Т-34 на безнадежно к тому времени устаревших чешских танках. 14-я немецкая танковая дивизия участвовала в боях в Сталинграде, где понесла чрезвычайно тяжелые потери и в технике, и в личном составе. Оставалась 22–я дивизия… А с ней произошло нечто уникальное: «22-я танковая дивизия как резервное формирование не обеспечивалась горючим и простояла без движения так долго, что мыши соорудили себе норы внутри боевых машин. Зверьки перегрызли всю электропроводку, и танки, естественно, не могли быть немедленно отправлены в бой». Так британский военный историк Энтони Бивор описал состояние 22-й танковой дивизии. Коварные зверьки…Такое ощущение, что это написано не о немецкой дивизии, а о части какой-то из особо запущенных африканских армий. Мыши–«антифашисты» сделали в решающий момент небоеспособной танковую дивизию. Причем выход из строя техники был вполне предсказуем. Боевая техника, на которой долго не ездят и не ставят на консервацию, превращается черт знает во что и безо всяких шкодливых грызунов. А ведь 22–я танковая дивизия была козырной, так сказать картой, сберегаемой на крайний случай, предназначалась для использования во внезапно возникшей кризисной ситуации, то есть во время советского наступления. Неужели никто из немецких генералов не интересовался ее боеготовностью? Как там 22-я, не подведет? Ведь она была единственной серьезной надеждой «в случае чего». Или немцы просто настолько не верили в возможность серьезного наступления Красной Армии на Сталинградском направлении? Опять возникает вопрос знакомый уже вопрос – а куда это гестапо смотрело? Понятно, когда стремительно наступающие части рано или поздно сталкиваются с нехваткой горючего. Это закономерно - приходится ждать, пока его подвезут отставшие тылы, тут ничего не поделаешь. Но немецкая 6-я армия с конца августа уже не наступала на большие расстояния, отрываясь от своих тылов. Можно было успеть к середине ноября танковые дивизии горючим обеспечить при стабильной линии фронта? Для войск, участвующих в важнейшем сражении того периода войны - Сталинградском - можно было как-то поднапрячься немецким снабженцам? «Козлом отпущения» за «мышиный саботаж» суждено было стать генералу Гейму. Побывавший в его уже бывшем корпусе вскоре после описываемых событий генерал Меллентин впоследствии вспоминал: «После безуспешной контратаки корпуса его командира и начальника штаба отстранили от должностей, причем это было сделано настолько поспешно, что они даже не имели времени передать дела своим преемникам. Совершенно ясно, что так поступать нельзя, но такова уж была манера Гитлера». А в чем был виноват Фердинанд Гейм? Ну не было у него волшебной палочки для того, чтобы самому создать технику и людей для восстановления боеспособности 14-й танковой дивизии. Не мог он и «Великую Румынию» в «Великую Германию» превратить. С такой задачей никакой, даже самый могучий колдун бы не справился. И горючего для 22-й танковой дивизии он изготовить самостоятельно никак не мог. Конечно, «мышиная история» - лишь эпизод великого сражения, исход которого предопределили стойкость советских войск и искусство полководцев. Но эпизод любопытный.