Открытие думы 27 апреля 1906 года (по старому стилю) было обставлено с пышностью. Принято считать, что вся деятельность Думы проходила в стенах Таврического дворца. На самом деле ее работа началась в Тронном зале Зимнего дворца, где депутаты встретились с царем и членами августейшей фамилии. Царская семья вышла к депутатам в платьях, усыпанных драгоценностями. Великий князь Александр Михайлович заметил по этому поводу: «Более уместным, по моему мнению, был бы глубокий траур». Вернувшись из дворца, председатель совета министров Петр Столыпин поделился с семьей своими впечатлениями: «Блеск мундиров придворных чинов с одной стороны зала и более чем скромные, даже в большом количестве умышленно будничные костюмы депутатов, с другой стороны, представляли такой разительный контраст, что невольно рождали в душе сомнения: сумеют ли люди, настолько отличающиеся друг от друга своим внешним обликом, найти общий язык при обсуждении общего дела». Первая Дума держалась до июля 1906 года. Состоялась всего одна сессия. Найти «общий язык» власти и народным избранникам не удалось. В ответ на тронную речь царя 5 мая 1906 года Дума приняла адрес, в котором потребовала амнистии политических заключенных, реальных политических свобод, всеобщего равенства, ликвидации казенных, удельных и монастырских земель. Через восемь дней председатель Совета министров Горемыкин отмел требования Думы. Первый правительственный законопроект, внесенный на рассмотрение Думы, звучал как издевательство над «народными избранниками»: «Об отпуске 40029 руб. 49 коп. на постройку пальмовой оранжереи и сооружение клинической прачечной при Юрьевском университете». Дума не желала рассматривать оранжерейно-прачечные проблемы и, в свою очередь, провела резолюцию о полном недоверии правительству и потребовала его отставки. Голосования в думе проходили в непривычной для нас форме. Председательствующий: «Тех, кто согласен принять прочитанное предложение, покорно прошу сидеть, а тех, кто несогласен, прошу встать. Предложение принимается». За 72 дня своей работы первая Дума приняла 391 запрос о незаконных действиях правительства. В конце концов «Думу народного гнева» царь распустил. Правда, вторая, третья и четвертая Государственные думы не стали более смирными. Спорила Дума в общем, о том же, о чём и сейчас. Горячо обсуждалась, например, военная реформа. Депутат Алексинский: «Как вам известно, в требованиях русских рабочих есть пункт: отмена постоянной армии и замена ее всеобщим вооружением народа. Вот, подумал я, почему министр для удешевления стоимости обороны государства не попробует применить ту меру, которую давно уже предлагает сознательный пролетариат России? (Смех справа.)» Действительно, почему военный министр не предлагает уничтожить армию и заменить ее сборищем вооруженных граждан? Захватив власть, «сознательный пролетариат» быстренько убедился в необходимости армии. А в думе идею удешевленного «всеобщего вооружения» тихо похоронили. Депутат Кузьмин-Караваев находил, что армия чрезмерно велика. Выход он видел в замене так называемых нестроевых солдат вольнонаемными (контрактниками, по-нашему). Военный министр Редигер разъяснил депутату, что не следует рассуждать о делах, в которых ничего не понимаешь: «Нестроевой элемент в мирное время можно было бы заменить вольнонаемным, но на театр войны эти вольнонаемные не попадут… и волей-неволей придется взять их из военнослужащих, но уже среди них не найдется людей обученных». Спорили и о том, как помочь нуждающимся и голодающим. Депутат Джапаридзе полагал, например, что правительством проводится «специальная политика искусственно вызывать голод для того, чтобы голодом уморить рабочих». Даже большинству левых депутатов такая точка зрения показалась бездоказательной. Самым запутанным оказался аграрный вопрос. Как сказано в протоколах, «почти все депутаты считают своим долгом высказать с трибуны отношения к нему своих избирателей». Кто-то видел выход в ликвидации помещичьего землевладения, кто-то вообще в муниципализации всей земли. И, конечно, споры вызывала продажа казенной водки, одного из важнейших источников государственных доходов. «Неимоверные злоупотребления по отношению к казне со стороны поставщиков спирта» не нравились депутатам независимо от политических убеждений. А повышение цены ведра водки с 5 до 8 рублей вызвало горячие протесты. Остро стоял на думских заседаниях вопрос о порядке и оскорблениях, которые депутаты наносили друг другу. Депутата Зурабова (знакомая фамилия), построившего свою речь на оскорблениях армии, и закончившего ее призывом к вооруженному восстанию, лишили слова. Депутат Сорокин: «Я простой, необразованный крестьянин, не принадлежащий ни к какой партии… возмущен, что те господа держали себя хуже, чем у нас мужики держат себя в кабаке». Депутат князь Урусов: «Из уст моих никогда не раздастся ни малейшего оскорбления по адресу какой-нибудь партии. Здесь все равны; я верю, что мы все желаем работать для пользы России». Но заявление князя не услышали… Оскорбляли друг друга, оппонентов, государственные учреждения. Как-то с думской трибуны скандально знаменитый депутат Пуришкевич (предшественник Жириновского) пытался запустить стаканом в своего непримиримого оппонента, лидера конституционных демократов Милюкова, но помощник думского пристава вовремя выхватил стеклянное «оружие» прямо из его рук… По материалам Народного политолога