Эта предательская змея – «мазепия»
Владислав Гулевич

Эта предательская змея – «мазепия»

Судьбы большинства деятелей карпато-русского движения трагичны: австрийские концлагеря, венгерские застенки, издевательства польских и чехословацких властей, которые заканчивались смертью или увечьем. Жизнь Семёна Юрьевича Бендасюка в этом длинном ряду скорее исключение, чем правило. Родившись в 1877 г., он умер в 1965 г. 88 лет – более чем солидный возраст для карпато-русского активиста, тем более для такого, как С. Бендасюк. Возможность навсегда исчезнуть в австрийских застенках представлялась ему не раз. В 1913 г. австрийские власти инициировали т.н. «шпионский процесс» в Львове. На скамье подсудимых оказался сам Бендасюк и его единомышленники – студент-юрист Василий Колдра и священники Иван Гудима и Максим Сандович. Бендасюк и Колдра были на тот момент, несмотря на свою молодость, известными проповедниками русской культуры и русского самосознания среди галичан. Гудима и Сандович – горячими сторонниками русского православия. В империи Габсбургов это было равносильно государственной измене, в коей и обвинили Семёна Бендасюка и его товарищей. Опасаясь усиления влияния России на исконно русских землях Червонной Руси (Западной Украины), Вена выжигала всё русское калёным железом. Идеологический вакуум после уничтожения тысяч карпатороссов заполнялся украинствующей пропагандой, оплачиваемой австрийцами. На Львовском процессе тоже в качестве свидетелей обвинения выступали деятели украинских партий. История сохранила имя одного из этих иуд – адвоката из Коломыи К. Трилёвского. Из-за недостатка улик обвинение рассыпалось, и, к неудовольствию украинофилов, С. Бендасюк, В. Колдра, М. Сандович и И. Гудима были освобождены. Судьба Сандовича и Гудимы – трагична. Первого расстреляют австрийцы. Второй будет подвергнут пыткам в австрийском концлагере Талергоф за то, что при перекличке назвал себя русским. Из Талергофа он выйдет с повреждённым рассудком. Когда через много лет в его родное село войдут гитлеровские войска, Гудима, уже пожилой юродивый, будет ими застрелен. Семён Бендасюк после оправдательного приговора предпочёл уехать в Харьков, где принял православное крещение, навсегда связав свою жизнь с Русским миром. Его перу принадлежат несколько литературоведческих сочинений и остро политических статей: «Общерусский первопечатник Иван Федоров и основанная им Братская Ставропигийская печатня в Львове» «Культ А. С. Пушкина на Галицкой Руси», «Грамматика русского литературного языка для русских в Галичине, Буковине и Угрии», «Историческое развитие украинского сепаратизма» и др. Как раз последняя из них – «Историческое развитие украинского сепаратизма» остаётся крайне актуальной и по сей день. Статья была прочитана в форме доклада в Секции русских студентов в Львове на курсе Культурно-просветительной работы в 1938 г. Описанные в ней полудикие пароксизмы украинского сепаратизма можно сегодня увидеть в современной Украине на самом высоком уровне. «Украинский сепаратизм, то есть стремление одной части малороссов, называющих себя украинцами, к совершенному отделению от русской нации, - это специфическое явление только на Руси. Такого сепаратизма у других народов нет, хотя для его возникновения там имеется гораздо больше и куда более серьезных данных. Северные немцы от южных, фламандцы от бельгийцев, ирландцы, шотландцы и валлийцы от англичан, бретонцы и провансальцы от французов, каталонцы от испанцев имеют куда больше оснований и возможностей отделиться, чем украинцы от русских, но фактически не отделяются», - так начинает Бендасюк своё «Историческое развитие украинского сепаратизма». И далее меткими и хлёсткими фразами вскрывает, словно гнойную рану, истинную суть политического украинофильства, далёкую от официально заявленных благородных целей. Политическое украинофильство – синоним сепаратизма и национализма. Политического украинофильства без национализма просто не бывает. Без него украинофильство превращается в миролюбивое малороссийство, в гармоничное соседство двух ветвей одного народа. Но сепаратизм, по убеждению Бендасюка, «держится вот уже десятки лет по двум главным причинам: мы, русские, не даем ему надлежащего отпора, а он получает всемощную поддержку извне, с вражьей стороны. Поскольку мы, русские, с ним не боремся, мы также его виновники. Поскольку он служит чужим силам, враждебным Руси, он - зло, несчастье для всего русского народа, и особенно для малороссов. …Каждый из нас отдельно и лично и все мы вместе несем нашу долю ответственности за все это перед будущим нашего народа и нашей отечественной историей, обязаны знать этого нашего противника и давать посильный дружный отпор его поползновениям на наше русское достояние». У Семёна Бендасюка был свой рецепт борьбы с украинским национализмом: «Наша борьба с ним, одновременно и параллельно, может и должна вестись в двух направлениях или двояким образом: нашей русскостью и нашим ему противодействием, активным сопротивлением. Будучи сами русскими, пробуждая и укрепляя сознательность русскости в нашем народе, развивая русскую культуру на нашей родной земле, мы тем самым уже одолеваем и устраняем украинский и всякий сепаратизм без всякой с ним полемики и споров. Где осознанная русскость упрочена, где царит во всем богатстве и величии русская культура, там сепаратизму или вообще антирусскому движению ни места, ни доступа нет». В те времена в Львове издавалась узко националистическая газетёнка «Діло», издание с давним генезисом, впервые увидевшее свет ещё в 1880 г. Из соображений конспирации газета многократно меняла своё название и продолжала сеять неразумное и недоброе, принципиально отказываясь от мирного сосуществования украинства с русской культурой. Как пример – нападки на старое карпато-русское общество «Галицко-Русская матица», основанное ещё в 1848 г. по примеру других славянских народов. Была сербская матица, чешская, словенская. «Но эта наша львовская матица», - упоминает Семён Бендасюк, - посвященная галицко-русской науке и литературе, в последние десятилетия малоподвижна. Украинцы считают ее давно похороненной и забытой. Но раз в несколько лет это общество выпускает свой научно-литературный сборник на русском литературном языке, целиком посвященный Галицкой Руси, всего в 5-6 печатных листов. Появление этой скромной книжки вызывает в украинской печати такое бешенство, что оно совсем несоизмеримо со скромностью книжки…Почему же в них такая ярость? Дело в том, что эта книжка написана на русском литературном языке, целиком заполнена галицко-русским материалом и разослана здешним и заграничным научным и литературным учреждениям». Показателен пример Мариана Глушкевича, карпато-русского писателя, писавшего, в т.ч., и по-украински, в силу чего украинофилы упрямо считали его украинским писателем, хотя сам М. Глушкевич всегда считал себя русским. «По случаю 35-летия его писательской деятельности у нас здесь годов пять тому назад устроено было его юбилейное чествование, и казалось, что наши украинцы могут только присоединиться к этой нашей дани уважения к общему, так сказать, нашему и их человеку. Но в следующие дни украинская печать, и особенно Дiло, разразилась такими оскорблениями по адресу и юбиляра, и нас за то, что его чествовали, что все это выходило из границ вообще допустимого в печати и хотя бы простого приличия. И видно было, что до такого неистовства довело украинцев то обстоятельство, что Глушкевич писал свои стихотворения по-русски», - сообщает нам Бендасюк. Так откуда такая ненависть? Семён Бендасюк даёт ответ на этот вопрос: «Эти украинские нападки - страх перед русской культурой». Когда по довоенному Львову поползли слухи, что в городе могут открыть единственную русскую гимназию, «в передовой «Дiла», преисполненной тревоги и отчаяния, высказывалось опасение, почти уверение, что если такая гимназия будет открыта, этим все украинское движение будет убито» . Не менее губительна для национал-партикуляристской публики критика Бендасюком исторических подлогов, на которые так падки украинствующие субъекты: о том, что князь Владимир был католиком и привёл Украину в лоно католической церкви, что украинцы – древнейший народ, ведущий своё происхождение от антов и т.п.: «Подобные же соображения заставляют украинцев относиться сдержанно к подлинникам старинных русских письменных памятников. Они считают их, правда, также своими, но из-за их языка неохотно приводят их подлинные тексты, а представляют их почти исключительно в своих плохеньких переводах. Иногда они и впрямь, даже в печати, высказывают опасения, что эти древнерусские памятники своим содержанием и особенно своим языком могут вести их учащуюся молодежь к москвофильству и обрусению… Украинский сепаратизм – это то предательское отщепенство от русских наций, культуры, имени и родства, которое задалось целью расчленить Русь, разорвать ее на части, и которое у нас О.А. Мончаловский в то время, когда оно тут появилось, назвал точно и метко: мазепия, мазепинцы, мазепинский…». С. Бендасюк против обозначения украинских сепаратистов – руссоедов термином «украинофилы», восклицая: «Разве мы, русские, когда любуемся Украиной и украинским народным творчеством, не украинофилы?». Этим он проводит чёткую разделительную грань между здоровым украинофильством, т.е. любовью к украинской культуре и языку, и необузданным национализмом, лишь прикрывающимся ложными заверениями в любви к украинской культуре и языку. Но если независимая Украина всё же появится на карте, подчёркивает С. Бендасюк, то она очутится «перед той же дилеммой, перед которой стоял Богдан Хмельницкий: под кого, братцы, волите?». Не это ли мы видим вот уже в течение 20 лет украинского суверенитета, когда наши политики бегают, задрав штанишки, в западные посольства, выпрашивая деньжат в оплату своих мазепинских услуг? Для Бендасюка «…верную победу русского духа вещает и удостоверяет нам живая, реальная картина Руси по другую сторону Карпат. Тысячу лет отторженная от русского государства, но духовно присно единая со всем русским миром, она не погибла под мадьярским игом. Русский эмигрант-писатель Ремизов посетил ее в свое время, после войны, чтобы собрать ее народные сказки, и признал ее самоё чудной русской сказкой. Другой русский эмигрант-писатель, Иван Лукаш, увлекся ее былью и в своих художественных творениях воплотил ее быт и легенду. Американцы, англичане, чехи в своих повестях и романах очарованы этой маленькой, убогой горно-лесистой страной, которая в наш черствый век материализма, эгоизма и предательства геройски борется за свою величайшую духовную ценность - русскость. Ныне она жестоким Западом перерезана надвое, и на одной ее половинке пробует свить свое гнездышко та же предательская змея – мазепия». И кто усомнится в сегодняшней актуальности этих слов?