Ореол мученичества, которым окружили Григория Зиновьева (он же Евсей-Гершен Аронович Апфельбаум) в новейшей истории, окрашен в красный цвет. Один из страдальцев демократического сонма на деле был типичным палачом и садистом, попавшим в мясорубку, которую сам же и собирал со товарищи. Соратник Ленина (благоденствовал с ним в Европе не один год, проводил время в знаменитом шалаше в Разливе) Григорий Зиновьев уже 13 ноября 1917 года избран председателем петроградского Совета. Таким образом, он стал полновластным хозяином города. И если в первые месяцы революции Зиновьев старался вести себя более-менее прилично, то после того, как его чуть не подстрелили в гостинице «Астория» 27 августа 1918 года, он словно взбесился. Зиновьев предложил «разрешить всем рабочим расправляться с интеллигенцией по-своему, прямо на улице». Впрочем, соратники, поначалу кое-как пытались увещевать напуганного товарища: линчевание пока решили заменить более активной работой ЧК. Для выявления «контрреволюционных элементов» организовывались специальные «тройки» по районам. В течение нескольких суток работы по новой схеме ПетроЧК расстреляла 512 человек. Только за сентябрь 1918 года в Петрограде расстреляли около 800 человек и свыше 6000 арестовали. Это лишь официальные цифры, без учета расправ, произведенных районными «органами безопасности» и рабочими отрядами. В Смольном даже всерьез обсуждали вопрос о кормлении зверей в зоопарке трупами расстрелянных. Не так просто перебить за ночь десятки и сотни людей, но куда девать трупы – та еще проблема. Впрочем, от кормления животных покойниками всё-таки отказались. Решили, что надежнее и проще убивать там, где ведется следствие, в здании ЧК или тюрьмы, а потом уже трупы куда-нибудь вывозить... С началом наступления Николая Юденича осенью 1919 года, террор в Петрограде принял ещё большие обороты. Зиновьев дал приказ об уничтожении тысяч заключенных и заложников: интеллигенции, дворян, офицеров, женщин и детей. На призыв вождя к массовому террору Зиновьев откликнулся как раз вовремя: «Буржуазия убивает отдельных революционеров, а мы уничтожаем целые классы». Именно он одним из первых стал практиковать уничтожение людей из-за принадлежности к опальным классам. Его так и прозвали в Петрограде – «кровавый Гришка». Зиновьеву с его замашками гурмана первое время пришлось сравнительно тяжело в голодном городе. Он считал себя культурным человеком; проживая в Европе, избаловался и, скучая по французским харчам, восклицал: «Революция, интернационал – всё это, конечно, великие вещи. Но я разревусь, если они коснутся Парижа!» Однако вскоре Зиновьев освоился. Георгий Соломона, который в 1920-х годах был торговым представителем России в Эстонии, так вспоминал об этом: «Однажды ко мне прибыл личный представитель вождя Коминтерна некто Сливкин, имевший поручение приобрести по специальному списку товары, якобы необходимые Коминтерну. На эти цели по приказу Зиновьева я должен был выделить 200 тысяч марок. Товары Сливкиным были закуплены, и он потребовал два вагона для их срочной отправки. Я спросил у своего коллеги, ведавшего отправкой этих вагонов, что это за срочный груз, который должен быть отправлен вне всякой очереди, ранее столь необходимых народно-хозяйственных грузов. Вот его ответ: «Все эти предметы для стола и тела «товарища» Зиновьева… У Зиновьева, у этого паршивого Гришки, царскому повару (Зиновьев, по слухам, принял к себе на службу царского повара) не хватает разных деликатесов, трюфелей и черт знает чего еще для стола его барина… Ананасы, мандарины, бананы, разные фрукты в сахаре, сардины… А там народ голодает… А мы должны ублажать толстое брюхо ожиревшего на советских хлебах Зиновьева…» Впрочем, Зиновьев недолго сибаритствовал. Вскоре для него наступили ненастные дни. В июле 1926 года он был выведен из состава Политбюро. В 1932 году его окончательно исключили из партии (в предыдущий раз это произошло в 1927 году). Через два года на XVII съезде он выступил с раскаянием и хвалой в адрес Сталина. Лесть Зиновьева не спасла. В 1934 году его арестовали и осудили на 10 лет. Ради собственной жизни Зиновьев готов был сделать всё, что угодно. В 1936 году он признал все обвинения в «предательстве против социализма», «измене», «вероломстве» и прочих инкриминируемых ему действиях на процессе по делу «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». Но это не помогло ему избежать высшей меры. На тот свет за собой он повлёк целую когорту большевиков, назвав своими соучастниками Моисея Лурье, Михаила Томского и многих других. По материалам Народного политолога

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках