Может ли искусство служить в качестве оружия? Несомненно. Вспомним сталинскую эпоху, когда советское искусство было патриотично и несло в себе мощный воспитательный заряд. Вспомним т.н. искусство периода распада СССР, когда людям с изысканным эстетическим мироощущением приходилось с трудом переваривать новый жанр массового искусства – дешёвую кинопродукцию, низкопробную эстраду, пропитанную примитивным эротизмом живопись. Период, когда некачественное выдавалось за эталон, чётко ассоциируется с ельцинскими реформами, наглым натиском либерализма и всеобщей беспринципностью. Но поставить искусство на службу политике пытались не только в Советском Союзе, чтобы на этот счёт не рассказывали нам западные идеологи. Центральное разведывательное управление США тоже держало своих искусствоведов и богему под тайным контролем. Британская «Индепендент» в лице корреспондента Франсеса Стонора Сондерса, освещая эту щекотливую тему, сообщала: «Это был период 1950-1960-х, когда большинство американцев не любили, а то и презирали постмодернистское искусство. Президент Трумен метко заявил: «Если это – искусство, тогда я – готтентот». Что до самих художников, то многие из них были бывшими коммунистами, которым приходилось очень тяжело в Америке маккартизма [политика преследования лиц коммунистических взглядов, выдвинутая сенатором Маккарти]. Такие люди вряд ли могли рассчитывать на поддержку государства. Но почему их поддерживало ЦРУ? Потому что в пропагандистской войне с СССР это направление объявлялось доказательством креативности, интеллектуальной свободы и культурного превосходства США. Русское искусство, закованное в латы коммунистической идеологии, с ним сравниться не могло. Решение поставить культуру и искусство на службу ЦРУ было принято сразу, как только эта структура была учреждена в 1947 г. Из-за страха перед прокоммунистическими симпатиями западных интеллектуалов и художников, в недрах ЦРУ был создан специальный пропагандистский отдел, сотрудники которого оказывали влияние на деятельность более чем 800 журналов, газет и общественных организаций». Далее ЦРУ создало специальный отдел, который спонсировал нужные направления в американском искусстве, и, соответственно, ставил палки в колёса тем интеллектуалам, которые откровенно и стойко не вписывались в капиталистический порядок: «Именно этот отдел субсидировал появление мультипликационной версии произведения Джорджа Оруэлла «Скотный двор», американский джазменов, артистов оперы и международное турне Бостонского симфонического оркестра. Агенты этого отдела проникали на киностудии, в издательства и даже подвизались под видом журналистов-путешественников в знаменитом издательстве «Фодор», специализировавшемся на туристической тематике. В 1947 г. Госдеп профинансировал международное турне выставки «Продвигая американское искусство» с целью опровергнуть бытовавшее в СССР мнение, что Америка – это пустыня без культуры». Для оперативного прикрытия был учреждён Конгресс свободной культуры, через который цэрэушники проворачивали своим делишки в околотеатральных и окололитературных кругах: «Конгресс открыл свои представительства в 35 странах и издавал более 24 журналов. Через Конгресс ЦРУ продвигало незаметно свои идеи в среде художников, творивших в жанре абстрактного экспрессионизма. Организовывались выставки, в журналах обсуждались проблемы американского искусства в нужном для ЦРУ ракурсе, но никто, включая самих художников, не был тем, кто действительно задавал нужное направление. На выставки требовалось много денег, поэтому в игру были вовлечены миллионеры и музеи. Один из них – Нельсон Рокфеллер, чья мать была учредительницей Музея современного искусства в Нью-Йорке. Рокфеллер, по его словам, был президентом «мамочкиного музея», и поддерживал абстрактный экспрессионизм, называя это течение «живописью свободного жанра». Его музей заключил с Конгрессом договор о проведении наиболее важных выставок. Но не только это связывало музей с ЦРУ. Уильям Пэйли, президент компании CBS и «крёстный отец» ЦРУ, заседал в музейном Совете по международным программам. Главой был Джон Хэй Уитни, работавший в годы войны в спецслужбах. Том Брэйден, первый директор Отдела по общественным организациям, в 1949 г. исполнял обязанности исполнительного секретаря. Брэйдену уже под 80, он живёт в Вулбридже, Вирджиния, а его дом забит картинами экспрессионистов: «Мы хотели объединить писателей, художников, музыкантов, чтобы показать, что Запад и США идут по пути свободы и интеллектуальных достижений, без жёстких указаний, что тебе писать, говорить, рисовать и делать, как это было в СССР. Я думаю, наш отдел был одним из самых важных в ЦРУ, и он сыграл огромную роль в холодной войне». Кстати, Брайдэн подтвердил, что ЦРУ работалао тайно, скрывая от общественности истинные мотивы: «В 1958 г. в Париже состоялась выставка «Новая американская живопись» работ Поллока, Мазервелла, де Коонинга и др. Национальная галерея британского искусства в Лондоне тоже хотела принять выставку у себя, но не потянула финансово. В игру включился любитель живописи американский миллионер Юлиус Флейшман и оплатил все расходы. Деньги были не его, а ЦРУ. Их перевели на счета Фарфилдского фонда, президентом которого был Флейшман. Сам фонд был далёк от благотворительности. Это была финансовая структура ЦРУ. Без ведома сотрудников Национальной галереи британского искусства, без ведома публики и самих художников, выставку привезли в Лондон на средства американских налогоплательщиков ради сиюминутных политических выгод в холодной войне. Брэйден, как бывший цэрэушник, поведал о том, как создаются фонды, подобные Фарфилдскому: «Мы просто приходили к известному богатому человеку, и говорили, что хотим учредить фонд. Мы говорили ему, с какой целью и гарантировали конфиденциальность. Человек сразу соглашался. Тогда мы заготавливали бланки нового фонда с его именем, и всё. Это очень просто». Юлиусу Флейшману обеспечили хорошенькую должность. Он заседал в Совете по международным программам Музея современного искусства в Нью-Йорке. Как и ещё несколько влиятельных лиц, близких к ЦРУ». Стоит ли после этого верить, что на Западе искусство было далеко от политики? И стоит ли сомневаться, что русское искусство должно быть патриотичным, оставаясь при этом всё-таки искусством?

Читайте нас ВКонтакте и в Одноклассниках