Сколько заслуженных имён предаётся с годами забвению, хотя плоды деятельности носителей этих имён достойны того, чтобы о них помнили! Жизнь не стоит на месте. Всё меняется. Одни уходят, приходят другие. Но что делать, если пришедшие в качественном отношении уступают ушедшим? Как быть, если многие потомки оказались слабее и примитивнее своих предков? Посмотрите на Белоруссию, где появилось поколение тех, кто не считает Белую Русь русской землёй. Посмотрите на Украину, где ситуация ещё хуже, и где гораздо большее количество молодёжи, благодаря неустанной официальной пропаганде, не видят давних родственных связей между малороссами и великороссами. А ведь предки этих юных белорусов и украинцев некогда с оружием в руках боролись за свою русскость. Кто-то из них не выдержал давления, ослаб под неумолимым катком полонизации. Кто-то продолжал бороться до последнего, проявляя отвагу, преданность традициям и стойкость духа. Дмитрий Васильевич Скрынченко. Это имя известно сегодня немногим. Это имя и в Белоруссии, и на Украине намеренно не вспоминают, «помогают» забыть и «отодвинуть» подальше на полку истории, присыпав сверху для уверенности пылью и ложью. И только усилиями немногих энтузиастов до молодого поколения доходит иногда информация, раскрывающая значение творчества этого человека, его сегодняшнюю актуальность. Дмитрий Скрынченко родился в 1874 году многодетной семье сельского псаломщика в Воронежской губернии. С 1891 года учился в Воронежской духовной семинарии, затем как лучший ученик был направлен в Казанскую духовную академию. Сделал первый русский перевод труда раннехристианского философа Немезия «О природе человека». За сочинение «Ценность жизни по современно-философскому и христианскому учению» был удостоен степени кандидата богословия с правом преподавания в семинарии. С 1901 года Скрынченко трудится на педагогическом поприще в Пермской духовной семинарии, где преподаёт латынь. Но уже через 2 года он оказывается в Минске, где редактирует «Минские епархиальные ведомости» и продолжает заниматься педагогикой, археологией, историей, богословием. С 1910 по 1912 гг. он редактирует газету «Минское слово», а заодно и печатает свои статьи, коих было более ста. Сквозная тема его публикаций – тревожные тенденции нарастания сепаратистских настроений в Малороссии и Северо-Западном крае, как тогда называлась Белоруссия. Он раскрывал подоплёку полонизаторских процессов, их движущие механизмы и политические цели, которые искусно драпировались полонизаторами в словесное барокко о белорусском и украинском искусстве. Само искусство этих народов Варшаву интересовали менее всего. Главное – политика, а политика от искусства далека. Понимая, что продвижение католичества на восток равноценно отступлению православия, Дмитрий Васильевич способствовал укреплению национального самосознания белорусских крестьян, в т.ч., через приобщение их к православию и его истории. В подавляющей массе белорусы и так были православными, но Ватикан не оставлял попыток латинизировать белорусов, отвратить от веры предков и перекрестить в католичество. Противодействовать этому процессу должны были православные братства. Поэтому не удивительно, что Скрынченко был участником І съезда представителей православных братств Западной Руси в 1908 г., ІІ Братского съезда в 1909 г. и выступил с докладом на III съезде Братства во имя Животворящего Креста Господня в 1911 году. Его взгляды сходились с позицией западнорусизма – историко-идеологического течения в научной, общественно-политической и культурной жизни, основывающегося на постулате, что Беларусь является культурной и государственной частью России, а белорусы – самобытным ответвлением русского этноса. В 1912 году Дмитрий Скрынченко покидает Минск, и перебирается в Житомир. Сегодня Житомир считается самым польским городом Украины, поскольку там проживает самая крупная польская диаспора. Было ли так во времена Скрынченко, сказать сложно, но неоспоримым фактом является то, что поляки предпринимали попытки оторвать малороссов от остальной России и вели украинофильскую пропаганду. Поэтому украинский вопрос не мог остаться незамеченным Скрынченко. В Киеве, куда он переехал в 1913 г., из-под его пера выходит ряд статей данной тематики. Так, в книге в книге «Украинцы» он рассматривал «украинство» как «пятую колонну», находящуюся на содержании противников Русского мира. Не секрет, что австрийцы, венгры, немцы, поляки видели в украинофильском движении средство подрыва русского народного единства. На западные сребреники открывались «украинские патриотические клубы» и «организации». Сами же малороссы, понимая грозящую им опасность украинства, открывали свои, общерусские комитеты. Одна из известных – Киевский клуб русских националистов (ККРН). Это сейчас слово «националист» ассоциируется, в основном, с полоумными западно-украинскими дикарями или их коллегами по уму из Прибалтики. В те времена слово «националист» не имело негативной смысловой нагрузки. И сами националисты не отличались повышенной агрессивностью. Например, после убийства Столыпина, с симпатией относившегося к ККРН, члены Клуба постановили не участвовать в манифестациях и иных публичных действиях, дабы не накалять в обществе и без того наэлектризованную обстановку. Примечательно, что активными участниками ККРН были, в т.ч., лица польского происхождения – К. Сувчинский, И. Сикорский и т.д. Знаменитый русский философ (тоже, кстати, польского происхождения) Н. Лосский писал: «Для многих русских Малороссия – самая поэтическая и привлекательная часть России… Немалое значение имеет и то, что здесь положено было начало русскому государству. Поэтому встреча с украинскими сепаратистами, ненавидящими Россию, изумляет русского человека и глубоко ранит сердце его…». И был тысячу раз прав, ибо тяжело было не только великороссам, но и многим малороссам понять и объяснить безудержную ненависть некоторых соотечественников ко всему русскому. Дмитрий Скрынченко, который поддерживал контакты с ККРН, в своей работе «Украинские подлоги» подробно описал главные постулаты украинской пропаганды, вещавшей о России и великороссах исключительно в чёрном свете. Проблему возможного отрыва Белоруссии от общерусского тела он сравнивал с боснийской проблемой на Балканах, и говорил: «У нас своя Босния». Он так и озаглавил открытое письмо члену Государственной Думы России и русскому обществу. Как пишет Валерий Черепица в статье «К биографии Д.В. Скрынченко (1874-1947) – педагога, публициста и общественного деятеля» на страницах портала «Западная Русь», «Скрынченко обратил внимание депутатов на местные проблемы, назвав их «Боснией нашего Западного Края»: «Реальность в нашем крае заключается в следующем: после того как ополячилось дворянство, польское правительство мало обращало внимание на местное крестьянство. Оно полагало, что с «быдлом» нечего особенно возиться и обращать на него внимание. И, к нашему счастью такая политика бывшей Польши привела к тому, что здесь сохранился русский народ, несмотря на 400-летнее польское иго… Хотим мы этого или нет, но рано или поздно надо будет решать один неизбежный вопрос: что же здесь будет Польша или Россия? И должна ли Россия предоставить все «естественному течению вещей», т.е окатоличиванию и ополячиванию края или все силы должна напрягать к тому что бы уничтожить здесь польскую скорлупу как временную накипь на искони русском народе? Не пора ли России, пока не поздно подумать о том, как возвратить белорусский народ к его православно русскому, как встарь, самосознанию, помня, что отсюда пошла также русская земля? … возвращение здешнего народа к его исстари русскому самосознанию не есть политика «обрусения». Не применяйте этого жупела к нашему краю: этот термин оскорбителен для местного русского населения – белорусов. Здесь по древности – то – более коренная Русь, чем, например, в Пензе; она здесь лишь покрыта польским лаком. И весь вопрос «обрусения» здесь сводится к тому, чтобы сбросить этот польский лак. Вам, господа умеренно-правые, октябристы и кадеты Государственной Думы, жаль Боснии и Герцеговины, «аннексированных» к Австрии. А неужели же вы не видите, что у нас есть своя «Босния» - наш западнорусский край, все более и более ополячиваемый и тем самым отрываемый от России?». Остаётся загадкой, как Скрынченко удалось пережить петлюровщину, но уже в 1919 году он перебирается в братскую Сербию, где в городе Нови Сад приступил к преподаванию русского языка и истории, а также созданию Русской матицы – общества, созданного русскими эмигрантами с целью сохранения национальной культуры. Скончался в 1947 году, оставив после себя более 500 публикаций на общественно значимые темы. «Трагедия белорусского народа», «Украинские подлоги», «Украинцы» - эти актуальные работы Дмитрия Скрынченко остаются малоизвестными, поскольку их содержание идёт вразрез с пропагандой белорусскости и украинства Минском и Киевом. Он не был противником белорусской или малороссийской культуры. Он был только противником искусственного разделения единого русского народа на три периодически враждующих части, что шло на пользу кому угодно, но только не белорусам, малороссам и великороссам. Польский геополитики Адольф Бохенский в книге «Между Германией и Россией» писал, что в интересах Польши создать как можно больше мелких государств на пространстве между Польшей и Россией. «Эти государства будут друг друга ослаблять»,- писал он. Есть в его книге и другая фраза: «Будем циничны». Те, кто засел в Минске и Киеве, проявляют такой же цинизм, как и А. Бохенский, намеренно предавая забытью имя Дмитрия Васильевича Скрынченко и других ярких представителей нашего народа, вся вина которых лишь в том, что они общерусское ценили выше частного.